Парень, стиснув зубы и сжав кулаки, терпел лавину прописных мудростей, но на словах о необходимости подчиняться решениям более опытных и зрелых мужей, он все же не удержался. Поинтересовался сдержанно, что надлежит слушать в первую очередь: свою совесть или слова зрелого мужа? Особенно, когда две стороны никак не сойдутся друг с другом во мнении, будто два враждующих светила: Илн и Красп.
Капитан на тот вопрос задумался и ненадолго замолчал. Потом разразился очередной тирадой, разъяснявшей, что за голос совести могут ошибочно приниматься и голоса демонов, коварно проскальзывающих в людские мысли. Посему в первую очередь надлежит слушать голос своего наставника, не иначе!
О том, не гостят ли демоны в умах зрелых мужей, Ардо решил не спрашивать, так как ответ прекрасно знал и сам. И капитанский, и всамделишный.
Знал он и то, что его невесту намеренно отослали на последнее служение с Сандером Сток. В Храме работали и другие служители, уже обрученные и всем сердцем прикипевшие к своим суженым. Но в связку к Лии верховный маг выбрал одиночку Сандера, всем известно, до одури в нее влюбленного. Специально, чтобы помучить его, Ардо! Чтобы поставить на место. Своим выбором заявляя: ты в моих руках, пока твоя невеста служит в Храме и безропотно исполняет мои повеления. Хочешь воспротивиться моей воле — дерзай! Но тогда уж не обессудь, вкуси последствия своей непокорности!
Да, изменить выбранную для служения связку Ардо не мог. Но перед отходом служителей он поговорил с Сандером начистоту. Все расставил по своим местам, объяснил, кто здесь жених, кто невеста, а кто случайный, временный защитник. Защитник, нервно сглотнув и насупившись, все понял. Нужно отдать ему должное: он и так уже все понимал. Если отринуть игры вышестоящих, сам по себе Сандер — брат неплохой, хоть и слишком пугливый, как большинство левийцев!
Пусть верховный маг думает, что в силах всех себе подчинить, пусть обманывается призрачной надеждой однажды увидеть и его, Ардо, стоящего на коленях, пусть! Это так и останется несбыточной мечтой.
На служении он добровольно брался за самую тяжелую работу, куда никто другой идти не желал. Большую часть времени Ардо работал в кузнице подмастерьем. Спасибо фрийской закалке — он легко выносил адскую жару у наковальни и справлялся с весом огромного молота.
Кузнецом он оказался отличным, в то время как хлипким, левийским служителям кузница казалась воплощением карающего адского пламени, и они сторонились ее всеми правдами и неправдами. Фрийского кузнеца, хвала богам, никто не дергал. Трудится человек в поте лица, в самых сложных, нечеловеческих условиях — значит, честный, добрый послушник. Что происходило у этого послушника в душе никого не волновало. К его удаче.
На вольной, никем не возделываемой ниве прорастали буйным цветом самые разные умозаключения, о которых парень, разумеется, никому не докладывал. Поделись он с кем-то своими выводами, их немедленно признали бы сорняками и попытались выдернуть из головы долгими нотациями или растоптать прочими досадными, как зубная боль мерами воздействия.
Однако блюсти роль незаметного, безропотного служителя Ардо всегда удавалось скверно. Особенно тяжело ему стало с тех пор, как между Левией и Фрией обострились отношения и в воздухе отчетливо запахло подступающей войной.
В армию активно набирались солдаты. Не служи Ардо в Храме, ему бы совсем не стало покоя от вербовщиков. Со здоровенными детинами, стреляющими повсюду хитрыми, пронырливыми глазами, уже не раз доводилось встречаться во время поездок на ярмарки. Помимо обычного жалования, они сулили потенциальным служивым пожизненную пенсию в случае неизлечимых ранений. В случае гибели пенсия обещалась их женам или матерям. Не песнь, а сказка, на первый взгляд! Добровольцев, бросивших первый и единственный взгляд на эти самые буковки в контрактах, прежде, чем черкануть свою подпись, находилось полным-полно. Мало кто задумывался о том, что эти самые пенсии правительство, разоренное войной, стребует впоследствии с простого люда, повышая налоги и обирая тех же самых вдов и матерей. Что войну, несущую голод и разруху, многие миряне не переживут, даже будучи в тылу.
Совет лордов щедро тратил ранее награбленное на вооружение наспех создаваемой армии да на развлечения, служившие, главным образом, для обработки народных умов. Обязательным условием для получения обещанной мзды, служила горячая патриотичная речь актеров и певцов в конце их выступления. На что только не шли голодные, загнанные в угол актеры!
Большинство левийцев все больше доверяло правительству. Как несмышленые дети, готовые закрывать глаза на недостатки родителя, пока тот щедро делится сладостями. Недовольных же становилось все меньше.
Помимо пряников, не скупилось правительство и на крепкие розги. Уже давно на городских площадях, рынках, у храмов и в прочих людных местах вовсю работали засланники тайной полиции. Втолковывали людям о величии блистательной Левии, о подлости грубой, неотесанной Фрии и призывали всеми силами бороться с фрийскими шпионами. Сулили награду за помощь в поимке таковых и народ из кожи лез вон, чтобы подловить кого-то на антилевйиских высказываниях. Сосед оговаривал соседа, чтоб расширить свои угодья. Жены возводили напраслину на собственных мужей, чтобы без помех предаваться любовным утехам. Темницы переполнились. Палачи трудились без отдыха, на износ, без конца исполняя приговоры тайной полиции.
Ардо, будучи наполовину фрийцем, не раз попадал под пристальное наблюдение полиции. И, если бы не особое положение служителя и не особый статус Храма в Левии, кормить бы ему сейчас ворон на городской виселице! Хвала богам, что родители в безопасности — успели вовремя уехать!
Поэтому и с капитаном Ардо всю дорогу осторожничал, умалчивая о своих истинных мыслях по поводу происходящего в Левии и своей невесты.
Когда до Пещеры Троллей оставалось всего ничего, капитан почуял, что Ардо не внемлет его неустанным уговорам, и вскипев разразился бранью:
— Бес тебя раздери! Ладно, твоя взяла! Я подтверждаю: прошел ровно год с момента вашей помолвки, и ты вправе представить свою невесту родителям. Очевидно и то, что у меня нет полномочий тебя остановить, и твоя невеста вправе согласиться на поездку. Но поскольку ехать сейчас во Фрию равносильно предательству, так и знай, я выскажу Лии как свое категоричное несогласие, так и верховного мага.
Ардо на это только кивнул. Делать что-либо против воли верховного мага считалось среди служителей наисерьезнейшим проступком, отводящим удачу богов. Однако даже верховный не смел пойти наперекор вековым традициям Храма. Фриец лишь надеялся, что дозволенный им с невестой разговор наедине поможет ей принять верное решение.
С Лией никогда ничего не складывалось просто, и признаться, по отношению к ней он испытывал самые противоречивые чувства. Иногда даже сомневался, та ли это красавица из его грез или он обознался!
Ее чистота и искренность умиляли, но наивная вера в иерархию Храма уже давно перестала казаться трогательной или даже забавной. Посвященность и самоотдача вызывали несомненное уважение, но частенько граничили с одержимостью. Красота же ее ослепляла, оглушала, лишала покоя и напрочь затмевала все ее недостатки.
