в распространении российской пропаганды и версии ФСБ. Я ему задаю простой вопрос, например о смысле того или иного утверждения Магнитского в протоколе, - а он отсылает меня к адвокатам. В конце концов он просто снял с себя микрофон.
И все же - что конкретно я успел у него спросить и что так вывело его из себя? Меня на тот момент больше всего интересовали две темы: кто, когда, как и кого обвинил в хищении 230 миллионов и какие доказательства были у Магнитского и есть у Браудера, что хищение инициировали милиционеры?
О том, что Билл забыл, кто первым обвинил милиционеров, я уже сказал. Он упомянул Ренча, и я сказал, что знаю такого. Но в мире все-таки все считают, что именно Сергей Магнитский раскрыл преступление и обвинил в нем правоохранителей. И поэтому я внимательно прочел русский оригинал протокола, где он якобы обвиняет Карпова и Кузнецова. Но обвинений не нашел - не нашел даже имен. Так я Браудеру спокойно и говорю. Смутившись, он отвечает:
- Он назвал их имена 5 июня... И потом, в июле... Здесь надо смотреть в документы, я так не помню.
- В июле как раз Пол Ренч и написал письмо, - напоминаю я, - где, да, довольно четко обвиняет милицию и других в краже налоговых денег. Но была еще такая персона, Римма Старова, которая в апреле того года пошла в милицию в Казани и сделала заявление о преступлении. Римма Старова, по-твоему...
- Просто... пенсионерка... - перебил меня Браудер, - которой заплатили немного, чтобы она это сделала... эту дымовую завесу...
Но мне кажется, что заявление Старовой было как раз в начале расследования, а когда Пол Ренч написал свое заявление, милиция уже допрашивала зиц-председателей и налоговиков.
- Я не уверен, что так было. Я не знаю деталей, - отреагировал на мои предположения Браудер.
Это меня сразило. Браудер побоялся прямо отрицать, что российские правоохранители расследовали кражу не только до якобы разоблачений Магнитского, но и до заявления Ренча! В этот момент он и сказал, что отрицать, будто Магнитский разоблачил милиционеров, значит обелять российские власти.
Я выдержал паузу и перешел к другой интересующей меня теме. Я понял, что человек на грани срыва, но мне нужно было выжать каждую каплю из последнего в моей жизни интервью с Биллом Браудером.
Спрашиваю:
- Вот ты говорил: чтобы перерегистрировать компанию на новых владельцев, абсолютно необходимо иметь оригиналы уставных документов.
- Да, - ответил Браудер и, прочистив горло, перечислил документы, которые надо якобы иметь при перерегистрации. - Эти документы находились у Павла Карпова, офицера МВД.
На это я не стал возражать. Документы действительно были у Карпова. Я считал, что оригиналы не нужны для перерегистрации, но спор о пунктах российского законодательства означал бы потерю драгоценных драматических моментов. Я хотел успеть получить ответ на вопрос о противоречии, которое я заметил в словах Магнитского.
- Сергей предположил на допросе 5 июня, что электронные файлы в компьютерах, которые были конфискованы в процессе обыска в ваших офисах, могли быть использованы для составления новых уставов -уставов перерегистрированных компаний...
И вот здесь Браудер неожиданно перебил меня и отослал к адвокатам.
Я не сдавался:
- Сергей так сказал, но в России любой может пойти и получить копию устава компании в общественно доступном реестре. А ты говоришь...
- А что ты говоришь? - опять перебил он меня, нервно хихикая. - Может быть, ты говоришь, что Павел Карпов - невиновен?
И тут - я каждый раз морщусь от своей реакции на его реплику - я сказал: «Я не знаю». А надо было сказать: «Любой человек невиновен, пока его виновность не доказана в суде».
На этом интервью закончилось. Браудер вышел из собственного зала совещаний в тихом бешенстве, оставив там всю группу, и я мог бы - так делает иногда кое-кто из коллег - искусственно дописать какую нибудь свою реакцию или реплику, чтобы затем вставить ее в фильм. Ту же гордую фразу про невиновность Карпова. Соблазн был. Но ничего подобного в фильме вы не увидите. Пусть это звучит как бахвальство, но моя «планка» всегда со мной, и я ее не опущу.
В чем необычность моего далекого от совершенства фильма? В том, что в нем зафиксированы основные стадии моих сомнений. В отличие от большинства документальных фильмов - особенно на государственных телеканалах, где было немало «антибраудеровских» произведений, - в моем фильме нет заведомого знания истины. И это даже не моя заслуга. Скорее, судьба вмешалась. Так получилось, что не только в самой структуре фильма, но и в том куске моей жизни, когда я делал этот фильм, была заложена, так сказать, бомба неопределенности.
Хотя я абсолютно верил в историю Браудера - а она до сих пор является частью американской внешнеполитической доктрины, - я решил снимать мэйкинг-оф (фильм о съемках фильма) своей докудрамы и таким образом как бы подсматривал за самим собой в процессе работы. И в какой-то момент этого процесса появились сомнения; за ними последовал шок от открытий и даже обида на того, кто практически обвел меня вокруг пальца. И все это стало важнее и интересней изначального сценария. И, главное, правдивее.
Часть вторая
Кто же стоял за аферой десятилетия
Конец 2007-го. Кража из бюджета и жалобы адвокатов
История аферы, как известно, следующая. Браудер заплатил налог на прибыль после продажи акций и увода денег из России. Его фонд продал практически все активы. Российские налоговики считают, что он заплатил недостаточно - по этому поводу идет спор. Заплатил он то ли 5 %, то ли 15 %, а из его лагеря заявляют, что 24 %. Продано акций было на 108 миллиардов, так что 5 % представляется правдоподобной оценкой, но сейчас не это главное. Эти деньги, уплаченные налоги (5,4 миллиарда рублей), некие преступники - по утверждению Браудера, «банда полицейских», а по мнению его противников - он сам, - в общем, какие-то мошенники незаконно вернули.
Для этого три фирмы, платившие налоги, по искам неких подставных компаний признали виновными в невыполнении договорных обязательств, сформировав у них многомиллиардный долг. Поскольку проигравшие иски компании получили не прибыль, а убытки, их владельцы заявили, что они бюджету ничего не должны, и потребовали вернуть налоги обратно.
Для бизнеса налоговый возврат дело обыденное. Только обычно речь идет о сотнях, иногда тысячах долларов. Тут же
