Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
Гомер.
Я не мог отвести глаз от пули, засевшей в подаренном отцом томике Неруды. Я изо всех сил прижал книгу к себе и разрыдался. Хлоя пересела ближе и взяла меня за руку.
Можно всю жизнь делиться с кем-то пережитым, но пока ты не доверишь другому свои страхи, между вами будет стена. С этого дня я почувствовал, что какая-то часть Хлои принадлежит мне, а какая-то часть меня – ей.
И хотя это было нечто неуловимое, мы оба это знали. Мы сидели у догорающего костра. Язычки голубого пламени пробегали над углями, продолжавшими дарить пещере тепло. Я то и дело невольно касался плечом Хлои – она сидела рядом, держа книгу на коленях, и ковыряла дырку в обложке.
– Папа сказал, что эта книга защитит меня.
– Она спасла тебе жизнь. – Хлоя перелистнула первую страницу и прочла сделанную от руки короткую дарственную надпись, которой я никогда раньше не замечал: “Живи так, словно читаешь книгу, и люби так, словно читаешь стихи”.
– Это папин почерк, – заметил я с удивлением.
– Что это значит?
– Не знаю…
– Давай прочитаем.
– Здесь не будет ни приключений, ни подводных лодок, ни чудовищ. Это просто поэзия, Хлоя.
– Поэзия? Что такое поэзия? – Этот невинный вопрос вызвал у меня ласковую улыбку.
– “Неужели не знаешь? Поэзия – это ты”, – произнес я, уносясь мыслями в другое место.
– Я? – Хлоя подняла бровь и с интересом посмотрела на книгу.
Я беспомощно улыбнулся ей, не в силах думать ни о чем, кроме родителей.
– Что с тобой?
– Ничего.
– Ты как-то притих.
– Я устал. День был тяжелый.
– Не только сегодня, вообще. В последнее время ты изменился.
– Все хорошо…
Почему это было так трудно? Наверное, потому, что я знал: стоит высказать свои мысли вслух – и я не смогу больше прятаться от правды. А если я не готов уйти? Мне нравилась моя новая жизнь. Спокойная, вдали от войны и ее ужасов. У меня была гитара, были книги, я гулял по лесу и каждый день проводил с Хлоей. Почему я должен был от всего этого отказаться?
– Можно я что-нибудь прочитаю?
– Конечно. – Я был согласен на все, лишь бы не замечать реальности.
Хлоя откашлялась и начала. Она читала не без труда, но за последние недели добилась больших успехов. Сначала она спотыкалась на некоторых словах, но постепенно почувствовала ритм. И хотя ее чтение было далеко от совершенства, для меня совершенством было каждое слово, слетавшее с ее губ.
…Вот такою же ночью, как эта, ее обнимал я.
Сколько раз я ее целовал под открытым для вечности небом.
Любила она меня; по временам я любил ее тоже.
Да и как не любить было эти большие прямые глаза?
Я могу написать этой ночью стихи бесконечной печали.
Подумать – она не со мной. Ощутить, что ее потерял я.
Слышать эту огромную ночь – без нее она стала огромной.[7]
Каждое слово кинжалом вонзалось мне в сердце. Словно поэт предупреждал меня, что я совершаю ошибку. Я посмотрел на Хлою, как никогда не смотрел раньше. Она подняла на меня свои “большие прямые глаза”, робко улыбнулась и снова опустила взгляд на истрепанные страницы.
Ну и что ж, что любовью не мог я ее удержать?
Этой звездною ночью она не со мною.
Это всё. Чей-то голос поет вдалеке. Вдалеке.
Но душа не смиряется с тем…
– Я ухожу, Хлоя.
Я произнес это вдруг. Будто стоял на бортике бассейна с ледяной водой, зная, что рано или поздно придется прыгнуть. И я прыгнул. От этих слов все внутри разрывалось.
– Сейчас? Хочешь прогуляться?
– Я возвращаюсь в Барселону.
– Что? – Этого она не ожидала. Вероятно, никогда даже не думала о такой возможности, и ее разочарование отозвалось во мне больнее, чем я думал.
– Ты сама так сказала. Я должен идти дальше.
– Но… – Хлоя закрыла книгу и встала. – Почему?
– Я должен найти отца. Должен узнать, жив ли он.
– Когда? – Она опустила голову.
– Завтра утром.
– Завтра? Так скоро?
– Хлоя, уже несколько месяцев…
– Да. Ты прав. Я понимаю. Это твой долг. Я поступила бы так же. Ты должен уйти, а я должна остаться. Помогать отцу, заботиться об овцах и…
– И о бестолковых свиньях, – помог я ей закончить фразу с улыбкой.
– Да.
Она развязала шнурок медальона.
– Обещай мне одну вещь…
– Нет, Хлоя, так не пойдет… Это твое любимое сокровище…
Всхлипнув, она подошла ко мне будто в замедленной съемке. Кончик носа у нее покраснел. Хлоя подняла руки и, глядя на меня в упор, стоя совсем близко, надела медальон мне на шею.
– Я не могу принять его.
– Это не подарок. Это обещание.
– Обещание?
– Обещание, что однажды ты мне его вернешь.
– Хлоя, я не знаю, буду ли…
– Обещай! – Голос у нее дрожал.
– Обещаю.
Я чувствовал запах ее волос. Видел свое отражение в ее нефритовых глазах. За эти четыре месяца между нами возникло нечто, что невозможно было отрицать. Никогда раньше я не чувствовал ничего подобного. Никто ничего не объяснял мне, но в этот момент я все понял.
– Ты тоже должна мне кое-что обещать, – сказал я, осмелев.
– Что?
– Что ты меня не застрелишь.
– А зачем мне в тебя стрелять?..
Я не стал ждать. Приблизившись, я поцеловал ее губы, словно нежнейшую вещь на свете. Для меня они такими и были.
Я был уверен, что это может кончиться только тычком под ребра или ударом коленом между ног, а то и всем сразу, но ошибся. Я понял это, когда ее руки обвили мою шею. Ее губы играли с моими. Я мог раскаиваться лишь в том, что не сделал этого раньше. Намного, намного раньше. Разняв губы, мы смотрели друг на друга, упершись лбами. Хлоя улыбнулась:
– Говорят, что первый поцелуй нельзя забыть.
– Я и не собираюсь, – прошептал я убежденно, прежде чем снова прильнуть к ее губам.
В ту ночь она не ушла. Мы, два птенца, хотели провести вместе каждое отпущенное нам мгновение. Я пел ей свою песню. Ее песню. Никогда раньше я не исполнял ничего настолько личного, и оказалось, это все равно что раздеться перед ней. Я был весь как на ладони. Я пел всем сердцем, рассказывая о волшебном уголке в горах, где мальчик, не имевший ничего и потерявший все, нашел тайную пещеру, полную сокровищ и забытых воспоминаний. Место, где умирает ветер. Музей беженцев, где главным сокровищем была она. Волшебница, способная украсть сердце и
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
