Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
Мы почти сразу увидели гору Плейку, потому что над ней стояло облако красноватой пыли. А на окраинах города сгрудились такие жалкие хибары, каких я и в Алабаме не видел. Когда местные подходили поближе, было видно, что у них нет зубов. Дети их были чаще всего голые, и они в основном попрошайничали.
Так что даже когда мы прибыли в штаб бригады, ничего плохого с нами не случилось, за исключением того, что нас всех обсыпало красной пылью. Насколько можно было видеть, ничего такого здесь не происходит — кругом было чисто, а вокруг штабных зданий были расставлены ровными рядами палатки — они уходили за горизонт, и вокруг них тоже было чисто и прибрано. Такое впечатление, что тут никакой войной и не пахло, словно мы снова вернулись в форт Беннинг.
Однако нам сказали, что так тихо потому, что сейчас перемирие — из-за какого праздника нового года у этих узкоглазых — Тет называется, или что-то в этом роде. Мы сразу расслабились, потому что сначала здорово испугались, когда приехали. Однако эта тишина оказалась недолгой.
Только мы разгрузились, как нам приказали отправляться в душ и помыться. Душем у них называлась такая небольшая яма, рядом с которой стояли водяные цистерны. Нам приказали раздеться, сложить одежду рядом с ямой, залезть в нее, а потом обдали водой.
Это тоже было совсем не плохо, особенно учитывая, что мы уже с неделю не мылись и пахли довольно противно. Мы сгрудились в этой яме, и нас поливали из шланга. Вдруг стало резко темнеть, а потом раздался какой-то странный звук — и чувак, что поливал нас из шланга, сказал:
— Летит!
Тут все, кто стоял на краю ямы, вдруг куда-то исчезли, словно растворились. Мы стояли, удивленно переглядываясь, и вдруг раздался сильный взрыв, потом второй, и все начали орать и ругаться, пытаясь натянуть одежду. Потом начало рваться вокруг нас, и кто-то заорал:
— Лежать! — что было довольно странно, так как мы и так уже настолько прилипли к земле, что напоминали скорее червей.
Потом взрывной волной окатило ребят в дальнем конце ямы, и они начали вопить и хвататься за себя, у них появилась кровь. Стало ясно, что яма — не лучшее убежище. Тут на краю появился сержант Кранц и заорал, чтобы мы выбирались отсюда и двигались за ним. В промежутке между взрывами мы выбрались из ямы. Только я перебрался через край, как видел такое! На земле валялось трое или четверо парней, что поливали нас из шланга. Хотя трудно было назвать их парнями — настолько они были изувечены. Я до этого не видел мертвых, поэтому для меня это было самое ужасное и пугающее зрелище, которое мне приходилось видеть как до этого, так и после.
Сержант Кранц приказал нам ползти за ним, и мы так и сделали — и стоило посмотреть на нас в этот момент откуда-нибудь сверху! Примерно полтораста парней с голыми задницами ползут по земле длинной цепочкой!
У них было вырыто в земле куча укрытий, и сержант Кранц разместил нас по три–четыре в каждой такой щели. Но как только мы там оказались, как я понял, что лучше было бы остаться в яме — эти укрытия были по пояс залиты старой вонючей дождевой водой, а в ней кишели всякие лягушки, змеи, и жучки.
Мы просидели там целую ночь, без всякого ужина. Перед рассветом обстрел начал затихать, и мы смогли выбраться из укрытий, найти одежду и оружие и приготовиться к атаке.
Так как мы были тут практически новичками, мы мало что могли — поэтому нам приказали охранять периметр с юга, там, где офицерская столовая. Тем пришлось еще похуже, чем нам в щелях — одна из бомб угодила прямо в эту столовую, так что по всей земле валялись ошметки почти пятисот фунтов офицерского мяса.
Так мы провели весь день, без завтрака и обеда. На закате нас снова стали обстреливать, так что нам так и пришлось залечь в эти ошметки. Это было просто отвратительно!
Наконец, кто-то вспомнил, что мы еще не ели, и нам принесли сухой паек. Мне досталась ветчина с яйцами, причем на банке стояла дата — 1951 год. Тут все стали обмениваться всякими слухами: говорили, что Плеку занят косоглазыми, другие говорили, что косоглазые начнут обстреливать нас атомными бомбами. Еще говорили, что это вовсе не косоглазые нас обстреливают, а то ли австралийцы, то ли голландцы, то ли норвежцы. Мне лично кажется, что это совершенно не интересно, кто именно нас обстреливал. Хрен с ними, со слухами!
На следующий день мы постепенно начали обживаться около периметра: вырыли себе щели, а из остатков столов и жестяной крыши столовой сделали укрытия от дождя. Однако никто не стал нас атаковать, и мы тоже так и не увидели косоглазых. Мне кажется, они были не такие дураки, чтобы атаковать наш гадюшник.
На протяжении трех-четырех дней нас обстреливали по ночам, а потом как-то утром, когда обстрел прекратился, к нашему командиру подполз наш комбат — майор Боллз и сказал, что нам нужно двигаться к северу, чтобы помочь одной нашей бригаде, которой пришлось жарко в джунглях.
Через некоторое время лейтенант Хупер сказал нам собираться, и каждый растолкал по карманам и прочим местам столько гранат и сухих пайков, сколько мог — тут, конечно, приходилось выбирать, потому что ручную гранату есть невозможно, и все-таки она иногда тоже может пригодиться. Ладно, посадили нас на вертолеты и мы полетели.
То, что третья бригада оказалась в полном дерьме, мы поняли сразу, как только приземлились. Из джунглей поднимались дым и пламя, и взрывы сотрясали землю. Еще мы не сошли на землю, как они принялись по нам стрелять. Один вертолет они подбили еще в воздухе, и это было ужасное зрелище — люди сгорали заживо, а мы ничем не могли помочь.
Меня назначили подносчиком патронов к крупнокалиберному пулемету, потому что они сообразили, что с моим телосложением я могу много перенести патронов. Еще до того, как мы сели на вертолеты, ребята спросили меня, не возьму ли я их гранаты, чтобы они могли взять побольше сухих пайков, и я согласился. Мне-то что? И еще сержант Кранц нагрузил меня десятигаллонным бидоном с водой, весившим с полсотни фунтов. И еще перед самым отлетом Дэниэлс, что тащил подставку для пулемета, получил ранения и не смог полететь с нами, так что и подставку пришлось нести мне. В общем, если взять все это вместе, то ощущение было такое, словно на тебя навалилось несколько этих кукурузников из Небраски — только что это был уже не футбол.
На закате мы получили приказ выдвинуться на гребень и помочь одному батальону, который то ли был прижат огнем косоглазых, то ли сам прижал их, в зависимости от того, судить ли по официозу, или по тому, что творилось вокруг.
В любом случае, когда мы туда добрались, нас так обстреляли, что с дюжину парней тяжело ранило, и они стонали так, что казалось, этого не перенести. Я сам сгибался под весом патронов, бидона с водой, подставки, гранат и собственных манаток, которые нужно было донести до батальона. Когда я со всеми этими бебехами проползал мимо траншеи, один из сидевших в ней парней сказал другому:
— Посмотри на этого громилу — ну вылитый Франкенштейн!
И только я собрался ему ответить, потому что дело обстояло и так плохо, чтобы еще подшучивать надо мной, как — вот те на! — этот второй парень выскакивает из траншеи, и кричит:
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
