последовала за ними.
– Хорошая травка! Штырит неплохо! – сказал парень в кепке и улыбнулся.
Она запомнила три числа кода двери. К ее удивлению, в этой ветхой семиэтажке не было домофона. Яна настигла их около лифта. Парни стояли спиной к ней, близко друг к другу и присвистывали какую-то незатейливую мелодию типа ретро начала века – Оли Бузовой. Тот, что в кепке лениво натянул свой головной убор на уши и раскачивался, будто находясь в медитации. Яна дрожала от волнения, стоя позади парней… она подняла блестящий нож блеснул над головой того, что с серьгой и вонзила его прямо ему в затылок. Парень упал замертво – из его ушей полилась кровь. Тот, что в кепке, увидев рухнувшего на пол, друга, замахнулся на Яну, но не смог совладеть со своей рукой.
– Обдолбался, урод! – Яна ударила ножом парня в грудь – в самое сердце. Лезвие вошло в его мягко, словно в нежный тофу. Ужас в глазах жертвы только раздосадовал, разжигая огонь. Почувствовав в себе неимоверную мощь, Яна вновь ударила ножом уже по лицу парня. Потом еще, еще, еще… пока оно не превратилось в кровавую хлюпающую жижу… в которой тонул козырек этой самой синей кепки. Юноша с серьгой лежал лицо вниз, не шевелясь. Яна не стала его трогать. Отпрянула. Вдруг поняла, что наделала. Ее руки по локоть были в крови. Слезы побежали по щекам. Она подняла голову и увидела женщину, входящую в подъезд. Та закричала и выбежала. Яна не стала бежать за ней. Она поднялась на последний этаж, села на кафель и просто смотрела в окно. Через две минуты к подъезду подъехал полицейский фургон.
Уже в участке Яна позвонила матери. Она приехала сразу же. Ничего не объясняя, не проговаривая вслух лишних слов, которые уже ничего не изменят, Ангелина обняла дочь и просто поцеловала в лоб.
Когда Яну вели на допрос, один из полицейских приговаривал:
– Кто-то из нас получит погоны, Дмитрий Иванович! – обращаясь к своему напарнику.
Когда часы пробили десять, Яну стали опрашивать. Она молчала… Отупев от собственного отчаяния, она просто молчала, лишь иногда моргая и переводя глаза с одного полицейского на другого. Спустя пять минут, она рухнула под стол.
– Она не дышит! – расстроено произнес Дмитрий Иванович, понимая, что такое перспективное дело только что ушло у него из-под носа.
Валеревский сегодня уходил раньше обычного. К нему пришла прекрасная Рузана и поймала его в дверях.
– Здравствуй! А я к тебе за помощью! Как к прекрасному специалисту!.
– Привет, красавица! А ты зачем ко мне пришла? Соскучилась? Пойдем, пойдем в мой кабинет… здесь люди!
Рузана поправила обтягивающую алую юбку, развернулась на каблучках и прошла вслед за врачом.
– Мне кажется, твои плаценты мне уже не помогают, мне бы так хотелось помолодеть… только реально, без возврата в прошлое, без повторов, раз и навсегда…, – наконец, вымолвила она скомканно.
– Рузаночка, милая – я, конечно, знаю чем продлить твою красоту. Как раз сейчас я получил усовершенствованную разработку крахмальной маски. Плюс по старинке имплантируем золотые нити. Но ты, пойми, что старость все равно наступит. Есть на свете вещи, которых не избежать.
Валеревский понимал, что, даруя своим пациентам шанс – один единственный шанс, он вместе с тем наделяет их и выбором… как закончить эту жизнь. И возможно ли ее закончить без сожалений, как она закончится вообще … трагично или логично. Выбор за воскресшим.
