Один только Хаддад знал, что это не признание в любви, не код и не послание.
Это — карта.
9
Замок Кронборг, 10.20
За входные билеты в замок для себя и Пэм Малоун заплатил шестьдесят крон, а вошли они, присоединившись к группе туристов, подъехавших к Кронборгу на автобусе.
Внутри их встретила обширная экспозиция фотографий многочисленных постановок «Гамлета». Какая ирония, подумалось Малоуну. Гамлет был сыном, который мстил за своего отца, и вот сюда приехал он — отец, который борется за своего сына. Каждый раз, думая о Гари, он испытывал боль. Он никогда не допускал, чтобы мальчик подвергался хоть малейшей угрозе, и на протяжении всех двенадцати лет, пока работал в группе «Магеллан», четко разграничивал работу и дом. И вот теперь, спустя год после того, как он по собственной воле ушел со службы, его сын превратился в пленника!
— И такая жизнь была у тебя всегда? — спросила Пэм.
— В какой-то степени.
— Как ты мог так жить? Меня после прошлой ночи до сих пор колотит.
— К этому со временем привыкаешь. — Малоун говорил искренне, хотя сам он уже давно устал от лжи, полуправды, невероятных фактов и предательств.
— Такая бесконечная гонка была тебе необходима?
Его тело было свинцовым от усталости, и он находился не в том настроении, чтобы вступать в очередную перепалку с бывшей женой.
— Нет, Пэм, я в ней не нуждался, но это была моя работа.
— Эгоист! Ты всегда был таким! Всегда!
— А ты у нас просто луч света в темном царстве. Заботливая жена, которая всегда и во всем поддерживает мужа. До такой степени заботливая, что забеременела от другого мужика, родила ребенка и в течение пятнадцати лет уверяла меня в том, что он — мой сын.
— Я вовсе не горжусь своим поступком, но ведь мы не знаем, сколько женщин забеременели от тебя, не так ли?
Малоун остановился. С этим надо было кончать.
— Если ты не закроешь рот, то добьешься того, что Гари по твоей милости убьют. Я — его единственная надежда на спасение, и капать мне на мозги сейчас не время.
Слова Малоуна словно разбудили ее, и на мгновение перед ним вновь возникла та Пэм, которую он когда-то любил. Ему хотелось, чтобы она осталась такой, но этого не произошло, и через несколько секунд на него снова смотрели мертвые глаза, в которых застыла сотня упреков.
— Показывай дорогу, — мрачно сказала она.
Они вошли в бальную залу.
Прямоугольное помещение тянулось на двести футов в длину. Высокие окна по обе стороны залы были глубоко утоплены в толстую каменную кладку, и из них на пол, напоминающий шахматную доску, падали косые лучи солнца. Несколько туристов слонялись по зале, восхищаясь огромными написанными маслом полотнами, на которых были изображены в основном батальные сцены.
В дальнем конце залы, у камина, стоял невысокий худой мужчина с рыжеватой шевелюрой. Малоун помнил его еще по группе «Магеллан». Ли Дюрант. В Атланте они пару раз разговаривали. Увидев, что Малоун заметил его, агент вышел из залы.
Малоун двинулся через залу и прошел в ту же дверь, в которой незадолго до этого исчез Дюрант.
Они прошли через несколько комнат, богато обставленных мебелью в стиле ренессанс и с коврами на стенах. Дюрант шел в пятидесяти футах впереди них. Внезапно он остановился.
Малоун и Пэм вошли в помещение, обозначенное на музейной табличке как «Угловые покои». На белых стенах висели гобелены с охотничьими сценами, пол был выложен черными и белыми плитками, и в помещении почти не было мебели. Малоун пожал руку Дюранту, представил Пэм и проговорил:
— Ну, давай рассказывай, что происходит.
— Стефани велела мне передать информацию. Тебе, но не ей, — сказал агент, подозрительно поглядев на Пэм.
— Мне эта дамочка тоже поперек горла, но тут уж ничего не поделаешь. Так что выкладывай.
Дюрант несколько секунд размышлял, а потом проговорил:
— Мне также велели выполнять все твои приказы.
— Рад слышать, что Стефани проявила такую душевную щедрость.
— Переходите к делу, — некстати встряла в разговор Пэм. — Время поджимает.
Малоун тряхнул головой.
— Не обращай на нее внимания. Расскажи, что там у вас творится.
— Кто-то получил доступ к нашим секретным файлам. Следы хакерского взлома отсутствуют, значит, этот кто-то вошел в базу, воспользовавшись паролем. Пароль периодически меняется, но постоянный доступ имеется у нескольких сот человек.
— И никаких следов, ведущих к определенному компьютеру?
— Ноль! А отпечатков пальцев на базе данных, как ты понимаешь, не остается. Тот, кто это провернул, знал свое дело.
— Наверное, по этому случаю должно вестись следствие? — предположил Малоун.
Дюрант кивнул.
— Его расследует ФБР, но пока им ничего не удалось раскопать. Незваный гость просмотрел двенадцать файлов, один из которых был связан с Александрийским Звеном.
И именно по этой причине, подумалось Малоуну, Стефани не поставила его в известность сразу же после того, как это случилось. У нее были другие варианты.
— И вот что интересно, — продолжал Дюрант. — Израильтяне буквально стоят на ушах. Особенно в последние двадцать четыре часа. Эту информацию нам передали наши источники, а они получили ее вчера от своих палестинских агентов с Западного берега.
— Какое отношение это имеет к происходящему?
— Были произнесены слова «Александрийское Звено».
— Что тебе известно?
— Мне только час назад сообщил об этом один из моих информаторов. Я даже не успел еще отчитаться перед Стефани.
— И каким образом это нам поможет? — спросила Пэм.
— Мне нужно знать больше, — обратился к Дюранту Малоун.
— Я задала вам вопрос! — звенящим голосом произнесла Пэм.
Вежливость Малоуна тоже имела предел.
— Я же велел тебе заткнуться! — рявкнул он. — Дай мне самому разобраться во всем!
— Надеюсь, в твои планы не входит отдать все в их руки?
Ее глаза горели, казалось, она готова наброситься на Малоуна, словно дикая кошка.
— В мои планы входит вернуть Гари.
— Хочешь рискнуть его жизнью? И все для того, чтобы защитить какой-то поганый файл?
В комнату вошла группа туристов, увешанных фотоаппаратами. У Пэм хватило ума замолчать, и Малоун обрадовался этому. Конечно, везти ее сюда было ошибкой, и теперь ему следует избавиться от нее, как только они покинут Кронборг. Пусть даже для этого ее придется запереть в одном из туалетов особняка Торвальдсена.
