— Я сожалею. Искренне сожалею обо всем. Я никогда не знала, через что тебе постоянно приходится проходить, думала, что все это мужское самолюбование, комплекс мачо и тому подобное. Я просто не понимала. А теперь понимаю. Я была не права. Относительно множества вещей.
— В этом ты не одинока. Я тоже сожалею обо всем, что не заладилось на протяжении всех этих лет.
Пэм воздела руки, как бы сдаваясь.
— Ладно, я думаю, на сегодняшний день довольно нам обоим переживаний.
Он протянул руку.
— Мир?
Она вложила пальцы в его ладонь.
— Мир.
Но вдруг она подалась вперед и легонько поцеловала его в губы. От неожиданности его обдало горячей волной.
— А это для чего?
— Не строй иллюзий. Я думаю, нам лучше по-прежнему оставаться в разводе, но это не значит, что я все забуду.
— Так давай оба помнить обо всем, что было?
— Честное предложение, — ответила она, а помолчав, добавила: — А как быть с Гари? Как мы поступим? Он должен знать правду.
Об этом Малоун до сих пор не задумывался.
— Узнает. Дадим ему немного времени, а потом мы, все трое, поговорим по душам. Не думаю, что это что-нибудь изменит, но ты права, он заслуживает правды.
Он заплатил по счету, и они пошли туда, где стояли Торвальдсен и Гари.
— Я буду скучать по этому парню, — проговорил Торвальдсен. — Из нас с ним получилась отличная команда.
Пэм и Малоун уже знали обо всем, что произошло в Австрии.
— Мне кажется, что приключений у него уже было более чем достаточно, — сказала Пэм.
— Да, — согласился Малоун, — пора возвращаться в школу. Мне жаль, что вы угодили в такую переделку.
Он знал, что Торвальдсен поймет смысл его слов. Они разговаривали об этом накануне. И хотя его охватывал страх, когда он представлял Гари, бросающегося на вооруженного пистолетом мужчину, втайне он испытывал гордость. В жилах мальчика текла не его кровь, но от Малоуна ему передалось достаточно, чтобы он во всех отношениях был именно его сыном.
— Вам пора отправляться.
Они втроем направились в конец сквера, где их поджидал Джеспер с машиной Торвальдсена.
— Тебе тоже досталось, дружище? — спросил Малоун.
Мужчина лишь кивнул и улыбнулся. Накануне вечером Торвальдсен рассказал ему, что Джеспер едва выдержал два дня в компании Маргарет Херманн. Ее отпустили в субботу, когда датчанин и Гари вылетели обратно в Данию. Судя по тому, что поведал Торвальдсен относительно отца и дочери Херманн, их семейным отношениям было сложно позавидовать. Их связывали кровные узы, но ничего больше. Малоун прижал к себе сына и сказал:
— Я люблю тебя. Позаботься о маме.
— Она в опеке не нуждается.
— Не зарекайся.
Затем он повернулся к Пэм.
— Если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.
— То же самое я могу сказать тебе. Теперь мы по крайней мере знаем, как прикрыть спины друг друга.
Они не рассказали Гари о том, что произошло на Синае, и никогда не расскажут. Торвальдсен дал согласие на то, чтобы взять Хранителей под свою опеку и снабжать их средствами для поддержания монастыря и библиотеки. Уже имелись планы создания электронного архива манускриптов, кроме того, они договорились набрать новых достойных людей, в результате чего ряды Хранителей должны были значительно пополниться. Возможность оказать посильную помощь привела датчанина в восторг, и вскоре он намеревался лично посетить историческое место. Однако оно должно было оставаться в тайне.
Торвальдсен пообещал израильтянам, что все будет делаться к всеобщему удовлетворению, и, получив аналогичные заверения от президента Соединенных Штатов, евреи были вполне удовлетворены.
Пэм и Гари забрались в машину, а Малоун махал им вслед до тех пор, пока лимузин, направлявшийся в аэропорт, не растворился в густом автомобильном потоке. Затем он вернулся туда, где стоял Торвальдсен, наблюдающий за тем, как рабочие счищают копоть со стен здания.
— Умиротворение достигнуто? — спросил Хенрик.
Малоун знал, что имеет в виду его друг, и ответил в лад ему:
— Демоны изгнаны.
— Прошлое иногда и впрямь способно разъесть душу.
Малоун согласился.
— Или — стать твоим лучшим другом.
— Будет просто потрясающе узнать, что хранится в библиотеке.
— Настоящие сокровища.
Малоун смотрел, как рабочие в комбинезонах с помощью пескоструйного аппарата удаляют сажу со стен дома, возведенного еще в шестнадцатом веке.
— Здание будет не хуже, чем тогда, когда оно было построено, — заметил Торвальдсен. — А уж о начинке позаботишься сам. Много книг придется покупать!
Малоуну уже не терпелось заняться этим. Ему нравилось быть продавцом книг. Однако из событий последних дней он вынес важные уроки. Он вспомнил о том, через какие опасности пришлось пройти всем трем Малоунам. Вот что действительно имело значение. Он указал на здание.
— Все это не так уж важно.
Датчанин понимающе улыбнулся.
— Это всего лишь вещи, Хенрик. Всего лишь вещи.
