нужно было позвонить в приёмный покой и назвать своё имя. Если имя не значилось в списке, посетителя не пускали. Правда, моей маме как-то удавалось пробираться ко мне ещё до начала приёмных часов, а вечером они с папой уходили только после того, как их настойчиво об этом просили. Наверное, делали поблажки на Рождество, а может, родителям разрешали побыть подольше в качестве исключения, потому что я был самым младшим пациентом. Или просто благодаря маме – она могла очаровать и убедить кого угодно. Пока я лежал в коме, она подружилась со всем медперсоналом в реанимации и знала не только имя и расписание работы каждого из них, но и как зовут их детей и домашних животных, почему все терпеть не могут эту молодую практикантку и что Анна неравнодушна к Яннису, а тот влюблён в Давиду. Думаю, она смогла бы назвать мне даже имя мастера, который набил Майе татуировку с ящерицей, если бы я её об этом спросил.
И ей, конечно, пришлось пройти ускоренный курс по изучению медицинской терминологии.
– Теперь, когда вытащили центральный катетер, назогастральный зонд и вентрикулярный дренаж, Лассе может тебя навестить, – сказала мама. Настроение у неё было отличное. Может, из-за того, что сегодня я продержался на стуле целых десять минут и впервые съел тарелку пюре, при этом ни разу не поперхнувшись. – Твой вид бы его слишком впечатлил, поэтому я не разрешала ему прийти раньше.
Кажется, вид у меня до сих пор был жуткий, потому что, как только Лассе приблизился к кровати, из его глаз покатились слёзы.
– Мама права, ты такой нюня, – сказал я и чуть не расплакался сам.
– Прости, дружище. Мне так жаль, – всхлипывал Лассе. – Я просто… Я просто так рад, что ты жив. И что ты остался самим собой, хотя эта машина расквасила тебе голову.
Похожими словами моё состояние описывали и врачи, разве что употребляли другое слово вместо «расквасила». Чудом было не только то, что я выжил после такой аварии, но и то, что мой мозг оказался не повреждён. Врач, который проводил первый осмотр, когда меня привезли, страшно удивился, что я помнил, как меня зовут, сколько (расплывчатых) пальцев он держал перед моими глазами, какой сейчас год и какую оценку я получил за последнюю контрольную по математике. Из-за кровоизлияния в мозг половину моего тела временно парализовало, но за последние дни состояние настолько улучшилось, что можно было надеяться на полное выздоровление.
Остались только эти галлюцинации…
– Ну ты даёшь. – Кажется, Лассе пододвинул стул и сел рядом с кроватью.
Мама оставила нас одних и пошла прогуляться в парк. Но, зная маму, я предполагал, что уже через полчаса она вернётся.
– Что ты, чёрт возьми, забыл на этой окружной, скажи, пожалуйста? Дружище, я думал, ты только на секунду заскочил в туалет. Полиции я сказал, что, наверное, всё дело в этой синеволосой. Что она впарила тебе какую-то наркоту или что-то подобное, но никого это предположение не заинтересовало.
– Выходит, ты тоже её видел? – Я облегчённо вздохнул. («Значит, синеволосая существовала на самом деле. А то я уже начал в этом сомневаться».)
Выйдя из комы, я тут же принялся расспрашивать о девчонке, волке и огромной кричащей птице, раз за разом пытаясь растолковать всем, какие странные события произошли тем злополучным вечером. Но никто мне не верил, даже мои родители, и все утверждали, что я бредил и что мои коматозные видения смешались с реальностью. Возможно, так оно и было.
Мне снилось множество диких снов, настолько странных, что после пробуждения я отчаянно пытался забыть их раз и навсегда.
– Конечно видел. Эту девчонку многие запомнили, и неудивительно. Но никто её не знает. Никто не приглашал её на вечеринку. – Он на секунду замолчал. – Может, она забрела к нам случайно? Может, выискивала себе жертву? И нашла тебя.
«“Наконец-то я тебя нашла, Квинн Йонатан Юри Александер фон Аренсбург”. Нет, она не случайно забрела, а пришла туда именно ради меня».
– Ты что-нибудь помнишь? – спросил Лассе. – Ты говорил с ней ещё раз? Что она с тобой сделала? – Его лицо расплывалось у меня перед глазами. Чем ближе он придвигался, тем сложнее мне было сфокусировать взгляд. Вот только что у Лассе появились две пары мерцающих бровей, одна под другой.
– Никаких наркотиков она мне не давала, – пробормотал я. – У неё, кажется, другие неприятности. Там вдруг появился какой-то странный тип, который ей угрожал. Я подслушал их разговор, пока был наверху в ванной, а потом выпрыгнул из окна и помог ей сбежать через наш лаз в заборе. Этот тип был не один… («…а в сопровождении ещё двоих угрожающих преследователей, и вдобавок волка-монстра и какого-то огромного существа с крыльями».) – Эту часть истории я произнёс про себя. – Её преследовали и другие неприятные ребята, – сказал я вслух. – Они охотились и за мной, поэтому я и оказался под колёсами машины.
– С ума сойти. – Несмотря на мой облегчённый вариант истории, в голосе Лассе прозвучали недоверчивые нотки. Тут я порадовался, что умолчал о волке. – Похоже на сцену из фильма.
«Да уж, и гораздо более фантастического, чем ты думаешь».
– Я знаю. – На моей руке вздулась манжета тонометра. – Не знаю, удалось ли этой Ким сбежать от преследователей. Я почти сразу упустил её из виду.
– Может, Ким – это вообще не настоящее имя. Я пробовал её найти. – Лассе вздрогнул от пронзительного звука тонометра. Он с испугом поглядел на экран над моей кроватью. – Ой, там быстро мелькает какая-то жёлтая точка.
– Это всего лишь уровень кислорода в крови, – успокоил его я. – Когда мне измеряют давление, то на несколько секунд затрудняется кровоснабжение в пальце, на котором закреплён прибор, измеряющий сатурацию. – В доказательство я поднял указательный палец, на конце которого загорелась красная лампочка. – И как, успешно? Нашёл?
Лассе отрицательно покачал головой:
– Сам погугли «женщина с синими волосами»… – Раздражающее пиканье прекратилось, но Лассе по-прежнему выглядел испуганным и растерянным. Он смотрел мимо меня на монитор над кроватью. – В тот вечер я прошерстил интернет и газеты в поисках похожих инцидентов и аварий, которые могли бы быть каким-то образом связаны с твоим случаем. Всё напрасно. Тогда я пошёл к Гюнёру из лавки с шаурмой, попытался что-нибудь у него выведать, но он не видел никакой синеволосой девчонки. Точнее, он вообще ничего не видел, хотя именно он пустил слух про куски мозга и ухо на проезжей части. Кстати, я страшно рад, что это оказалось просто враньём. – Его глаза снова наполнились слезами. Он попытался взять себя
