Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
Он не сумел покорить Шехеразаду, но она была мягкой, чуткой кобылкой, и, когда он научился ясно выражать свои команды, она прекрасно слушалась его. Молодой племянник Денча, Джем, стал служить у нас на конюшне, и каждый день после обеда Ричард выезжал кататься и возвращался всегда поздно.
Мы с мамой часто сидели в гостиной, я читала ей вслух, а она шила. В ту осень я прочла два тома стихов и даже не заметила, как пожелтели листья на каштанах, а буки стали пурпурными. Я всегда старалась садиться спиной к окну, чтобы лучше видеть строчки и чтобы мое сердце не так болело по лесам Вайдекра.
Иногда мы ездили в Хаверинг-холл в маленькой коляске, которую запрягал для нас Джем. Морозный воздух румянил наши щеки, а стук копыт по твердой земле заставлял меня сжиматься от предчувствия чего-то неизвестного, что ожидало меня за поворотом аллеи. Но когда мы подъезжали к дому, там оказывалась только бабушка, великолепная в своем одиночестве и значительная в пустоте своих дней.
Однажды она пригласила меня пожить у нее, и, уставшая от немого покоя Дауэр-хауса, я согласилась. Как оказалось, приятно быть единственным ребенком в семье. Без ежедневных сражений с Ричардом. Я многому научилась у бабушки в ту осень. Главное — смотреть в темное прошлое без упрека и в безрадостное будущее — без жалоб. Оставаясь при этом внутренне свободной, независимой и отважной.
Утром она отдавала приказания дворецкому и другим слугам, и затем мы выходили на прогулку в сад. Он был почти в таком же ужасном состоянии, как наш сад в Вайдекре, но бабушка гуляла здесь, словно королева в Версале. Положив одну руку на мое плечо, а в другой держа корзинку для цветов, которые только случайно могли вырасти в этом царстве сорняков, она учила меня элегантности, показывала, как составлять прекрасные букеты из одного-двух цветков в окружении нескольких листьев.
— Искусство быть счастливым состоит в умении наслаждаться тем, что мы имеем, — говорила она. — И хорошие манеры заключаются в том, чтобы показать это умение.
И я, неизменно вежливая (в этом я была истинной дочерью своей мамы), послушно кивала и старалась красивее разместить хризантему в громадной хрустальной вазе.
Той осенью бабушка научила меня значительно большему, чем умение составлять букеты. Она научила меня внутреннему спокойствию, которое приходит с осознанием своей силы и своей слабости. Она внушила мне, не допустив даже тени возражения, что я больше уже не диковатый подросток, а будущая молодая леди и что именно я, а не кто другой должна еще многому научиться, чтобы с честью справиться с этой ролью. И пока Ричард учился скакать, я училась внутренней дисциплине.
Думаю, что из нас двоих я получила более ценный урок.
Ричард все же оказался трусом.
Я видела, что он сам это понял, — по его лицу, бледневшему каждый раз, когда он входил в конюшню. Шехеразада тоже боялась его. Она не была старой, привыкшей ко всякому обращению клячей. Она была нервной, тонко чувствующей кобылкой, и, когда они с Ричардом оставались наедине, он пугал ее. Он все время боялся упасть, ушибиться. Но еще больше он боялся ее самой — ее яркой масти, блестящих глаз, трепещущих ноздрей.
Три недели я провела в доме моей бабушки и вернулась домой, только когда приблизился приезд из Лондона лорда Хаверинга. Ни бабушка, ни мама не хотели, чтобы я оставалась в Хаверинг-холле, когда дедушка и его друзья нахлынут в дом, кляня плохие дороги и выгружая ящики с портвейном.
Бабушка помогла мне собраться и подарила на прощание отрез нарядного муслина на новое платье.
— Ты можешь быть сколько угодно Лейси, — говорила она, стоя со мной на крыльце и следя за тем, как Денч укладывает мой скромный багаж под сиденье коляски, — но ты также и моя внучка. — Она произнесла это так, словно это были явления одинаковой важности, способные вызвать только трепет в восхищенном мире. — Лейси, или Хаверинг, или будь ты замужем за кем угодно, надеюсь, ты всегда будешь помнить, что ты прежде всего леди.
Я кивнула, честно пытаясь понять эти слова. Но мне было всего двенадцать лет, и больше всего я думала о том, что возвращаюсь домой к маме и Ричарду. И что он, возможно, разрешит мне кататься на Шехеразаде. Я едва слышала, как бабушка говорит мне, что быть леди гораздо более важно, чем иметь деньги и землю, даже важнее, чем иметь любящего мужа. Более важно, чем сама жизнь.
— Ты хочешь поскорее домой, к маме? — мягко спросила она.
— Да, бабушка, — правдиво ответила я.
— И к Ричарду?
Под ее понимающим взглядом я покраснела и опустила глаза.
— Что ж, это совсем неплохо, — задумчиво проговорила она. — Вы оба наследники, и при этом кузены. Это был бы самый разумный путь разрешить проблему совместного владения и управления Вайдекром. К тому же он очень мил. Он добр с тобою?
Я просияла в ответ, ибо, конечно, все наши детские ссоры были в то же мгновение забыты.
— О да, — с энтузиазмом воскликнула я. — Когда мы были еще маленькими, он сказал, что женится на мне и что мы вместе возродим Вайдекр.
Бабушка кивнула.
— Если Джон Мак-Эндрю возвратится домой зажиточным человеком, то это будет совсем неплохой брак. — Тут она притянула меня к себе, и ее лицо смягчилось. — Но должна сказать, что Ричард не позволит одержать верх над собой женщине. Он слишком избалован твоей мамой и привык командовать тобой. В своем доме он, безусловно, будет хозяином, и тебе придется слушаться его, Джулия.
Я, кивнув, промолчала, хотя могла бы сказать ей, что тяжелую школу уступок Ричарду я уже прошла. Я привыкла подчиняться ему, еще когда мы были совсем маленькими. Другого варианта для меня просто не существовало.
— Не всегда легко во всем слушаться мужа, — тихо сказала бабушка и вздохнула. Этот вздох сказал мне многое о целой жизни самодисциплины, подавленного и никогда не высказанного гнева. Об обидах, легком пренебрежении и случайных жестокостях. — В церкви скажут тебе, что брак — это таинство. Но это и тяжкие оковы, Джулия.
Денч уложил мою коробку и теперь отошел якобы поправить сбрую у лошади, чтобы оказаться подальше от нашего разговора.
— Ты, может быть, выйдешь замуж по любви, — грустно продолжала бабушка, — но я бы хотела, чтобы ты помнила: это такое же деловое соглашение, и после того, как любовь пройдет, тебе придется выполнять свои обязательства.
Я непонимающе взглянула на нее.
— Когда любовь оставит вас, ты все еще будешь продолжать жить с мужем, — сдержанно говорила она. — От этого никуда не денешься. Долги надо платить. И сделать тебя счастливой сможет тогда только то, что ты с полным правом скажешь себе: «Я — леди» или «Я — Лейси». Это напомнит тебе, что ты достойная уважения личность, даже если вынуждена вести жизнь рабы.
При этих словах я вздрогнула, несмотря на теплое октябрьское солнце. Они звучали каким-то зловещим предсказанием. Но мое любящее, доверчивое сердце твердило мне, что бабушка не права. Она вышла замуж пятьдесят лет назад по воле своего отца и, вскоре овдовев, была вынуждена вновь вступить в брак, чтобы дать кров своему ребенку и себе. Но мы с Ричардом — совсем другое дело. Брак будет естественным продолжением нашей детской привязанности. Все, что мне нужно, — это любить Ричарда и знать, что он любит меня. Это чувство проведет меня через все невзгоды. Большего я не прошу у жизни.
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
