гребаным дураком. Я несколько раз говорил ему, чтобы он держался подальше от нашей матери, но он не слушал. Он верил в хорошее в людях. Может, теперь он наконец поймет, что большинство людей придурки. Римо и Нино всегда оправдывали его глупость тем, что он молод, но, когда мне было шестнадцать, я не был таким уж наивным.
— Бедный мальчик, — сказала мама, будто ей действительно было не все равно, словно она была способна на сочувствие. — Он слаб, потерян… Он не такой, как вы или Бенедетто! — она посмотрела на Римо. — Что насчет твоих детей и жены, Римо? Где они?
Ноздри Римо раздулись.
— Все знают о похищенной девушки и о близнецах, которые похожи на тебя, — продолжала она. — Особенно мальчик. Вылитый ты. Испорченный твоей кровью.
Все знали о Невио. Он был точной копией Римо, и на этом их сходство не заканчивалось. Мать не знала этого, но мальчик, который, скорее всего, продолжит наследие нашего отца — был Невио. Если она хочет, чтобы наша испорченная кровь закончилась, ей придется убить его.
Римо одарил ее широкой улыбкой, полной маниакальной темноты.
— Ты ведь меня знаешь, не так ли? Ты действительно думаешь, что у меня могла бы быть девушка, и я бы не убил ее?
Мать наклонила голову и закрыла крышку зажигалки.
— Ты убил ее?
— Ее и этих бесполезных детей.
Мама никого из нас не знала. Она жила только ради себя. Мы жили друг для друга. Каждый из нас готов умереть за другого. Римо скорее разрежет себя на мелкие кусочки, чем причинит вред Серафине или своим близнецам.
— Почему бы тебе не облить нас бензином? Таким образом, ты сможешь гарантировать, что мы не будем действовать вне очереди; и ты можешь отпустить Киару и Алессио, — предложил Нино.
От ответного смеха матери у меня мурашки побежали по коже. Я даже не помню, когда такое было в последний раз.
— О нет, нет. Я не позволю прошлому повториться. Она останется. И ты тоже, так же долго, как и она. Ты же не хочешь, чтобы она пострадала, правда?
— Нам нужно поторопиться, — сказал Кармайн, глядя на Римо. — Мы не знаем, предупредили ли они своих солдат. Пока они еще живы, каждый гребаный член мафии в городе будет следовать за ними.
— Ладно…вот как это будет, мальчики. Я хочу, чтобы вы перерезали себе вены, хорошо? — сказала мама таким тоном, словно говорила о наших планах на чертовы рождественские каникулы.
Я усмехнулся. Неужели она действительно думает, что мы сдадимся без чертового боя?
— Мне следовало убить тебя сразу после того, как они вырезали из тебя Адамо. Отец не стал бы меня останавливать. Он нашел бы себе другую женщину, чтобы теперь терроризировать ее, — прорычал Римо.
Мать посмотрела на Римо с печальной улыбкой.
— И я должна была сначала убить тебя первым, пока ты спал, но я не знала, насколько ты силен. Теперь знаю, сынок.
— Не называй меня так! — взревел он, заставив ее вздрогнуть.
— Это могло закончиться много лет назад. Это должно закончиться вот так, разве вы не видите? — прошептала мать. Она открыла крышку зажигалки. — Сейчас вы, все трое, перережете себе вены. Я дождусь, пока вы отключитесь, прежде чем сжечь особняк и ваши тела в нем. Если вы этого не сделаете, то я сожгу ее и ребенка прямо у вас на глазах, и прикажу своим людям застрелить вас в любом случае.
— Ты все равно их сожжешь. Как только мы потеряем сознание, ты сразу убьешь их, — сказал Нино, и на этот раз его бесстрастная маска исчезла.
Было все еще странно видеть страх на лице моего брата, когда он не был способен на какие-либо эмоции с тех пор, как я себя помню. До его жены Киары.
Наша мать с мягкой улыбкой покачала головой.
— Нет, нет, она такая же жертва, как и я. И мальчик не твой, так что, он тоже может жить. Мы должны уйти, но вы, мальчики, разве вы не видите?
Она действительно думала, что делает миру одолжение. Она думала, что это ее жизненная задача, тогда как это была всего лишь ее больная версия мести нашему отцу.
— Черт возьми, если бы я знал, какая ты сумасшедшая, я бы сам тебя убил, — сказал я.
Я мог бы навестить ее в психиатрической лечебнице, где Римо держал ее последние несколько лет, и всадить пулю ей в голову. По какой-то причине я предпочел притвориться, что ее не существует.
— Видишь? — сказала она. — Это в тебе, в них и в твоем отце, — она посмотрела на нас. Она указала на Кармайна, и тот протянул Нино нож. — Либо вы сейчас же перерезаете себе вены, либо я сожгу их. Я считаю до трех.
Киара тихо заплакала, укачивая Алессио. Она ничего из этого не заслужила, да и ребенок тоже. Они оба прошли через ад в своем прошлом, подверглись жестокому обращению со стороны людей, призванных защищать их.
Нино перерезал себе вены, не сводя глаз с жены и сына.
— Нет! — закричала Киара, глядя так, словно нож разрезал ее плоть, а не его.
— Два, — сосчитала мама. — Савио, Римо.
Римо с рычанием схватил нож и перерезал себе вены.
Конечно, он так и сделал. Римо и раньше горел за нас. Он умрет тысячью смертями, если это будет означать защиту его семьи. Взгляд Нино встретился с моим, и я понял, что сейчас произойдет. Теперь настала моя очередь. Диего и я планировали посетить домашнюю вечеринку в эти выходные. Я присматривал себе новую машину. Сегодня все это не имело никакого значения.
— Блядь, — я на мгновение закрыл глаза. Римо и Нино не боялись смерти. Это был их гребаный настрой давным-давно — примириться с неизбежным концом. Я предпочел бы проигнорировать возможность смерти. Это далекое понятие, которое меня не касалось, даже если бы я сам убил огромное количество людей.
— Один, — предупредила мать.
По какой-то причине смех Китти в последний раз, когда мы бились в клетке, промелькнул у меня в голове.
Я открыл глаза, вырвал нож из рук Римо и перерезал себе вены, прежде чем успел потерять самообладание и возненавидеть себя навсегда. На лице Нино отразилось облегчение.
Я посмотрел на свои запястья, на красные ручейки, стекающие по моим ладоням и пальцам. Вид крови никогда не беспокоил меня — ни ее запах, ни липкое ощущение — и сегодня это не тревожило меня. Возможно, мне следовало бы испугаться неведомой темноты впереди, но я чувствовал странное спокойствие. Это могла быть моя рана на
