наверное, фаталист. И думаю так же, как классик: чему не должно быть, того и быть не может, а то, что быть должно – того не миновать.
Все-таки было в моей жизни очень много хорошего. Ну, теперь не самая белая полоса.
Хотя, почему не белая? Главное, что мои девчонки здоровы!
- Что тебе надо?
Голос Гены в трубке наглый и бодрый, слишком бодрый. Значит он принял.
- А что ты так со мной не ласково, женушка?
- Я тебе не женушка.
- Ошиба-аешься! Развода не было, крошка, так что…
Да, это правда. Развода не было. Так получилось.
Я боялась, что если разведусь с ним – он натравит на меня опеку. И вообще, отравит жизнь. Я панически боялась, что у меня отнимут детей.
В принципе, мне, наверное, было в какой-то степени даже удобно быть замужней.
На имущество мое он не претендовал.
Ипотеку я брала еще тогда, когда была женой Льва. К квартире девочек он тоже никаким боком. Машина у меня старенькая, на нее он тоже не претендовал. Правда, мне приходится платить кредит за машину Гены, но там не так много, по какой-то программе тысяч пять в месяц.
Иногда сижу и думаю – вот есть же умные женщины? И есть я. Анастасия Львовна. В некоторых местах – дура-дурой.
- Настенька, мне денежки нужны. – специально называл меня так, зная, что меня бесит имя Настя! Я Ася! Всегда была Асей и только Асей! – Слышишь, Настя?
- И?
- Что, и? Давай!
- С какого перепугу?
- С такого, милая, с такого. Да мне не много надо. Десятка всего. Тысяч. Рублей, даже не долларов, - он противно ржет в трубку.
Господи, вспоминаю, как я была в него влюблена!
Втрескалась как дура.
Впрочем, как почти половина девчонок моего института.
Гена играл у нас в студенческом театре, он меня на три года старше, я только поступила, а он уже был звездой. Выступал. Пел песни под гитару.
Тогда казалось это так романтично!
Года два я смотрела на него как на… почти как на божество. Ну, вернее, так – он был как нечто недосягаемое. Как… Ди Каприо. Или Киану Ривз.
Далекая звезда.
На третьем курсе я тоже пришла в студтеатр, играла в КВН и пела.
Гена сам предложил исполнить песню дуэтом.
Пели рок-классику, The Mamas & The Papas, California Dreamin. Он сам выбрал, занимался со мной. Причем, я к тому времени уже как-то немного переросла влюбленность. Старалась вести себя с ним нормально.
А после одной репетиции мы пошли гулять в парк, он с гитарой. Вдруг запел Цоя «Восьмиклассницу». А я очень любила «Кино» - это меня в свое время мамин брат приучил. Потом Гена спел еще что-то и еще… А потом сказал: «Иди ко мне, малыш» и поцеловал. Это был не первый мой поцелуй, но…
Я считала, что именно он стал первым. Настоящим.
И все было хорошо. Мы много гуляли, целовались. Разговаривали обо всем на свете. Потом у моей подруги родители уехали на дачу, и…
Все случилось. Честно, я не помню, как это было. Реально не помню. Нормально.
Не было «вау» эффекта. Хотя я ждала.
Гена к тому времени уже оканчивал магистратуру.
Я доучивалась. Начала заводить разговоры о свадьбе.
Вернее, начал он. Вроде как надо бы пожениться.
А потом… потом суп с котом.
Потом он переключился на первокурсницу, у которой, как оказалось, было невероятное сопрано. Ее не взяли в Гнесинку, потому что там блат. И на телешоу тоже не взяли, по каким-то невероятным причинам.
Он вместе с ней готовил очередной концерт, а мне говорил – извини, малыш, мы репетируем, извини малыш, у нас сегодня завал, извини малыш, я занят.
А еще через какое-то время я узнала, что он везде таскает ее, все его друзья уже знают, что он с ней. А я…
«Извини, малыш»…
Я не извинила.
Когда он в очередной раз пришел ко мне, потому что ему… просто потому, что ему нужно было женское общество, в известном смысле, она-то у него была невинная овечка, а я уже нет…
В общем, огрела я его хорошенько кожаным поводком моего Тимофея. И отправила в пешее эротическое.
Далеко-далеко.
Но… это все, конечно, была бравада.
Я делала вид, что мне плевать. А сама ночами подушку зубами зажимала и выла.
Потому что больно было. Очень.
А потом… потом встретила Льва…
- Эй, мать, ты че там зависла? Переведи мне десятку, срочно.
Господи, как я могла после смерти Льва опять так вляпаться? Связаться с этим ничтожеством? И вообще, как могла позволить ему испортить жизнь не только мне, но и моим детям, девочкам? Это ведь он не у меня украл! Он их обворовал! Это из-за него сейчас нам так сложно!
А он еще и денег требует! Серьезно?
- Знаешь что, Никитин, иди-ка ты лесом!
- Эй, Романова! Пожалеешь… Я тебя…
Я не услышала, что он там меня. Бросила трубку.
Мне надоело его бояться!
В конце концов…
В конце концов у меня есть полное право на моих детей! Да! На моих! Маруська моя давно и по закону!
И Алёшка тоже моя! У нее в свидетельстве о рождении в графе мать записана Анастасия Львовна Романова!
Я!
Вот так!
Глава 7.
РОМАН.
Чёрт, и как эти мамочки гуляют с детьми по два часа?
Я прогуливаюсь по парку всего минут двадцать, а уже околел, промерз до костей.
Ну, ясно, моя одежда совсем не для таких прогулок.
Да я и надеваю ее не для того, чтобы в ней гулять. Туфли на тонкой подошве, пальто – только дойти до машины, и из машины до входа в офис. Максимум – опять же от машины до входа в ресторан. И как правило мои водители паркуются у самого входа. Пальто можно и не надевать.
Не подумал я, что придется дефилировать по парку в поисках знакомой фигурки с коляской.
Разглядываю гуляющих с детьми дамочек. Все закутаны – шарфы, шапки, утеплённые штаны, перчатки, у многих что-то вроде горнолыжных комбинезонов.
За пару дней сильно похолодало. Все-таки уже середина ноября. По-хорошему, уже давно должен бы лежать снег. Но последние годы зима в столице «лайтовая», хорошо еще, если снег ляжет к Новому году.
Я люблю снег, каждый год стараюсь выбраться покататься на лыжах, и на простых, и на горных.
Когда-то давно
