ощутил, как ему их не хватает. Буквально на несколько часов ему показалось, что он стал частью чего-то большего, чем он сам – такого ощущения ни разу не возникало за тот год, что он провел в клане Лэ. Жизнь там пронизывало отчаянное напряжение, он постоянно что-то доказывал, соответствовал, стремился быть на высоте. Быть «настоящим» эр-ланом.
Рядом с Питером и Сильваном он впервые почувствовал, что его принимают таким, какой он есть. С красотой, которая порой воспринималась им как оружие, приставленное к его собственной голове. С его мыслями, чувствами и совершенно иным взглядом на мир. Он никак не ожидал подобного, он просто хотел быть с Питером… и неожиданно обрел семью.
Фэлри зашел в центральный зал, свет вспыхнул автоматически, но гало-экраны остались темными. Башня только законсервирована, все системы должны работать как обычно. Фэлри пощелкал пальцами, из распахнувшейся ниши в стене тут же выскочили два больших серых шара – и, точно восторженные собаки, закрутились вокруг ног.
– Бо, Милли! – Он с удовольствием похлопал по бархатистой серой оболочке морфо-кресел. – Да-да, я посижу, конечно, но чуть позже. Подождите меня здесь.
Чего ему реально не хватало, так это дезинфекционной, – с гигиеной за Барьером дела обстояли, мягко говоря, не очень. Быстро принял ультразвуковой душ, попутно осматривая себя – за несколько часов полета синяки и царапины практически исчезли. Одежда превратилась в лохмотья, но Фэлри раздобыл пару запасных комплектов в комнате Инзы. Стандартную сегийскую одежду не нужно подгонять – молекулярная структура ткани менялась сама, так что одежда становилась впору любому, кто ее надевал.
Вновь завязывая в хвост сухие, чистые волосы, Фэлри вдруг подумал о том, насколько мир Оморона удобен и легок для жизни – и как тяжело, оказывается, живется людям там, за Барьером. Тесные комнаты, пропахшие дымом и застарелой грязью, свечи и масляные лампы, необходимость постоянно добывать и готовить еду…
Неудивительно, что эти люди дерутся, как животные, и подвержены диким предрассудкам. Человек не должен так жить, но даже такая жизнь лучше смерти, на которую обрекает всех Оморон.
Нет, не Оморон, думал Фэлри, располагаясь на ночь в уютных объятиях Бо и Милли, надо помнить, что Оморон здесь ни при чем. Это эр-ланы и то не все – во всем виноваты кланы Лэ и Ти. И он выведет их на чистую воду, даже если придется в открытую выступить против отца.
При мысли о Лэнгилле и Камиллерии холодок прошел по недавно зажившей спине, и Фэлри повернулся на другой бок. Но он не остановится, как бы ни было страшно – ради Питера, Сильвана и Крис, ради всех жителей мира за Барьером.
В зале слегка пахло пылью и разогретым пластиком, царила тишина, такая привычная и уютная. Домашняя. Фэлри тихонько вздохнул и прикрыл глаза.
Уже засыпая, вновь вспомнил мрачное лицо Питера, его жестокие слова – он бил наотмашь, не думая, куда попадают удары. Однако в глубине души Фэлри по-прежнему ощущал спокойную уверенность в том, что они не расстанутся. Это чувство возникло в тот миг, когда он увидел глаза Питера – там, в ночном небе, в момент их встречи. Когда ощутил вкус его губ: вкус дождя и зноя, прошедшей зимы и молодой весны – в нем хотелось раствориться, кануть в новый мир под сенью древесных крон.
Питер еще так молод, весь его мир рухнул, родители в опасности. Следует, конечно, простить ему сказанное сгоряча, тем более что он и сам уже наверняка жалеет об их ссоре.
«Ты сказал, что всегда будешь рядом… чего стоят твои обещания?»
Фэлри тяжко вздохнул и, уткнувшись лицом в мягкую ткань, погрузил себя в сон.
7
Он не ошибся – Питер и правда пожалел о ссоре, причем еще раньше, чем добрался до Тэраса. Пару раз даже хотел повернуть назад, но какое-то детское упрямство его останавливало. Вернуться – значит признать, что Фэлри прав, что люди, бесконечными живыми ручейками бегущие сейчас по дорогам, важнее Сильвана и Крис.
Все в Питере поднималось на дыбы от этой мысли… и все же он не мог поверить, что оставил Фэлри. Что в запале бросил в лицо любимому человеку, который только что спас ему жизнь, жестокие, ранящие слова.
Неужели он и правда такой скверный, бессердечный парень?
Уже приближаясь к Тэрасу, Питер вдруг охнул и затормозил так резко, что в глазах потемнело.
Фэлри собирался лететь в Оморон, но исправен ли его пояс? Если тот вышел из строя после падения, эр-лан не успеет уйти от Барьера и погибнет!
Питер бессознательно дернулся, чтобы развернуться, но тут же понял, что попросту не найдет то место, где оставил Фэлри.
Беспомощно взглянул вниз, на переполненный Тэрас. Люди продолжали прибывать, толпились на улицах, даже на такую высоту доносился гул голосов, плач, возмущенные крики. Откуда-то появились облака, угрожающе сгустились и потемнели. Всего час назад небо было совершенно ясным, но грозовой фронт двигался еще быстрее, чем эмиттеры. Ветер усиливался, кружился вокруг Питера, хлестал по щекам, словно в наказание.
Он до боли закусил губу и, отбросив осторожность, опустился прямо на главной площади. При виде человека со светящимися «крыльями» за спиной люди шарахнулись в стороны, Питер отключил пояс и поспешил смешаться с толпой. Собирался поймать кого-то из местных и спросить, где бывший кабачок «Клематис», как вдруг почти нос к носу столкнулся с отцом. Тот крепко сжал его руку и отвел к стене ближайшего здания, чтобы их не затолкали.
– Я видел, как ты спускался. Где Мелл Фэлри?
Питер был так рад видеть отца и находился в таком отчаянии, что охотно повис бы у него на шее, но натолкнулся на непривычно суровый взгляд темных глаз и смущенно замер.
– Эм… мы… видишь ли… мы решили разделиться, – промямлил он, – Фэлри полетел в Оморон, чтобы попробовать образумить сегов, а я вернулся за тобой и мамой.
Сильван покачал головой, но ничего не сказал.
– Надо найти флаер, о котором говорил… Карел, и отправляться на поиски. Я прихватил мамины карты, пойдем по маршруту, который она составила на этот год.
– Сейчас почти осень, она должна была уже идти назад, – Сильван кусал губы, – Тэрас забит до отказа, беженцы огибают его и двигаются дальше, к побережью. Как мы ее найдем в такой толпе?
– В любом случае она пойдет по Древней Дороге, другого пути нет. И у нас есть флаер.
– Не можем же мы лететь на нем над Дорогой! – возразил Сильван. – На такой скорости разглядеть одного человека в толпе невозможно. И нельзя сеять панику, люди и так до смерти напуганы.
Питер невольно окинул взглядом площадь. Совсем недавно это было одно из самых красивых мест в городе, а теперь повсюду валялся мусор, люди расположились прямо на мостовой,
