Питера. – Но как?
Фэлри отряхнул волосы и заново связал их в хвост. Потер лоб и поморщился от боли.
– Надо лететь в Оморон. Попробуем пробиться на галовид и рассказать все, как есть. Если сеги узнают правду… если они поверят в то, что наш рассказ правда – ведь никаких доказательств у нас нет, – они остановятся. Во всяком случае на время, до выяснения всех обстоятельств дела.
– Хорошо. Но сначала вытащим моих родителей из-за Барьера. Надо найти маму.
Фэлри медленно покачал головой.
– Питер… боюсь, на это нет времени. Пока мы доберемся до Оморона, пока найдем того, кто захочет нас выслушать… все это время здесь будут гибнуть люди.
– Вот именно, и мама может погибнуть! – Питер шагнул назад и сунул руки в карманы изорванной куртки. – Я не могу ее здесь бросить, как ты не понимаешь?
– Если мы остановим истребление, твои родители тоже спасутся! А если нет… куда им идти? Как только станет известно, что они пришли из-за Барьера, их тут же убьют или навсегда запрут в каком-нибудь исследовательском центре!
Они стояли друг напротив друга, и весь лес, казалось, замер, прислушиваясь к их голосам.
– Питер, только ты можешь говорить от имени людей из-за Барьера! – В голосе Фэлри появились умоляющие нотки. – Мы должны лететь вдвоем, понимаешь? Ты ведь хотел спасти людей, когда Сильван тебя спросил, ты…
– Я понимаю только одно – что ты не понимаешь ничего вообще! – Питер резко провел ладонью над поясом, и «крылья» с гудением распахнулись у него за спиной. Пронизанные их светом листья деревьев засветились каждой жилкой. – Если бы ты вырос в настоящей семье, с родителями, которые любят тебя, то никогда не бросил бы их на верную смерть!
Фэлри страшно побледнел – словно на глазах застывал воск. Даже сияние золотых волос, казалось, потускнело. Питер стиснул кулаки так, что ногти почти прорвали кожу.
– Я лечу к отцу и спасу его и маму. И да, я не герой! – вдруг яростно выкрикнул он прямо в потухшее лицо Фэлри. – Не смотри на меня так! Я не герой и не обязан всех спасать, понятно?! Но я должен уберечь тех, кого люблю! Почему ты не хочешь помочь мне?!
– Потому что всех людей за Барьером тоже кто-то любит, – медленно произнес Фэлри, опустив голову, – и они любят кого-то. Знаешь, как иногда говорят про эр-ланов, Питер? Что они боги этого мира. Но бог – это не только красота, величие и могущество. Это еще и ответственность, – он судорожно вздохнул и закончил: – Вот почему я не могу пойти с тобой.
Несколько мгновений Питер смотрел на него – растрепанный, израненный, в рваной одежде, Фэлри потерял свой магический ореол и казался сейчас самым обычным человеком.
И все же это был эр-лан.
– Ты сказал, что всегда будешь рядом, – тихо промолвил Питер, – чего стоят твои обещания?
Он резко толкнул ногами землю, и она послушно ушла вниз, волосы Фэлри сверкнули золотой искрой и пропали в густой зелени. Плавным движением руки Питер развернул тело в нужную сторону и помчался прочь от серой смерти, медленно, но неотвратимо поглощающей его мир.
Ветер сдувал слезы с лица, и ему даже не приходилось их вытирать.
Едва Питер скрылся из виду, Фэлри почти рухнул на колени, потом на бок, скрипя зубами от боли, которая жестоко обозначала контуры позвонков и ребер. Каждый глоток воздуха, мучительно втянутый и так же мучительно вытолкнутый, казался длиной в столетие.
Из горла Фэлри рвались тягучие стоны, он скреб пальцами по земле, горстями срывая мох и нежные лесные цветы. Он был почти рад, что Питер улетел и не видит его страданий, не испытывает чувства вины. Да и не смог бы он сейчас подняться в воздух – нужно дождаться, пока тело регенерирует.
Какое-то время Фэлри лежал на боку, тяжело дыша, точно раненое животное. Шелест листьев звучал так, словно кто-то потирал руки. Крошечная птичка с серовато-оливковым оперением пропрыгала в метре от Фэлри, скосила глаз-бусинку и, схватив что-то с земли, упорхнула.
Боль постепенно отступала. Оставалось только надеяться, что они упали достаточно далеко от Барьера – нелепая была бы смерть, хотя дело, конечно, не в нелепости. Просто Фэлри еще не мог позволить себе умереть. Он должен остановить уничтожение людей, в одиночку шансов меньше, но они есть.
Слова Питера причинили неожиданно сильную боль, за всю жизнь, наверное, никто не ранил Фэлри больнее, даже Инза со своим острым языком. Но по сути все верно – он не знает, что такое любить родителей, оберегать их. Что такое настоящая семья. Он вырос в настоящей семье, но никогда не был ее частью – ему не позволили, а он не слишком-то и пытался.
Но Сильван…
Они познакомились лишь сутки назад, но Фэлри каким-то образом успел привязаться к отцу Питера. По возрасту они не так уж далеки друг от друга, и есть в Сильване что-то очень близкое Фэлри. Особенно остро он ощутил это во время разговора с Карелом. Лэнгилл никогда не унижал Фэлри впрямую, но он чувствовал пренебрежение отца, и в душе все перевернулось, когда он увидел, как отвергает Сильвана его родной отец. И конечно, не мог не вступиться, не поддержать.
Они с Сильваном как два инструмента, настроенные в одной тональности, и мысль о том, что тот может погибнуть, невыносима. И все-таки Фэлри не мог отказаться от своего плана даже ради него.
Может, правда на стороне Питера, а может быть, и нет. Но если есть в мире что-то выше любви и привязанности, то это долг. Фэлри знал это совершенно точно, хотя никто не внушал ему подобных мыслей.
Он пошевелился и понял, что может встать. Ребра еще побаливали, но главная боль, хлеставшая точно плетью вдоль спины, исчезла. Фэлри провел ладонью над поясом и мгновение спустя уже смотрел на лес и солнце, перевалившее зенит, с высоты птичьего полета.
Эмиттеры Барьера, висевшие прямо над верхушками деревьев, точно огромные серые зонты, и правда опасно приблизились. Оставайся Фэлри на прежнем месте еще несколько часов – и все было бы кончено. Он огляделся в безотчетной надежде увидеть Питера, но небо пустовало. Его успело завалить облаками, они клубились и походили на громадные почерневшие мозги.
Фэлри передернуло. Запахнув поплотнее остатки куртки, он решительно взял курс на Оморон, но, как ни спешил, быстро понял, что не успеет до темноты.
К счастью, оставалось еще одно место, где мог укрыться беглый эр-лан.
Башня была закрыта и опечатана, но замок поддался с первого раза. Стоя на платформе подъемника, Фэлри не удержался и еще раз взглянул в сторону Барьера. Смеркалось, тени из черных становились синими, пылающий закат тоже погружался в глубокую вечернюю синеву.
Где-то там Питер и Сильван, и Фэлри вдруг остро
