из кармана пальто двухрублевую купюру.
— Очень мудрое решение, — парнишка отвесил поклон, и я уже не смог сдержаться от хохота.
— Транжира, — процедил Дитер сквозь зубы, однако, беззлобно. — Чего встал? Веди! — прикрикнул он на мальчишку.
Тот проверил деньги, аккуратно сложил их и сунул за подкладку своего кепарика. А потом, весело насвистывая, повел нас за собой.
— Глупые вы все-таки, — заявил он примерно посередине нашего пути в лабиринте белых домов.
— С чего это ты взял? — поспешил спросить я, пока немец не треснул мальчишку тростью.
— Как с чего? Вы же ищете Вани на самом деле. А почему-то пришли к бабуле.
— И? — холодно полюбопытствовал Дитер, всем видом показывающий, как бесит его этот сопляк.
— О мио дио! — тот картинно взмахнул руками, едва не сбив при этом кепку со своей головы. — Как можно искать одного человека, а спрашивать при этом другого? Я не понимаю вас!
— Просто бабуля более известна, и вообще мы думали, что она на самом деле его родственница, — сказал я. — Откуда ты знаешь, что нам нужен Вани? Подслушивал?
— Как будто это так трудно, — весело фыркнул мальчишка. — Если бы вы сразу сказали, что ищете Вани, вам бы прямо на улице все про него высказали. Какая он сволочь.
— А что он сделал не так?
Парнишка вышел на тротуар после бессчетного количества арок и проходов. Указатель на доме говорил, что это Третья Полевая. Но ни треугольной площади, ни каких-то других знакомых элементов городского пейзажа я не заметил.
А вот снега нападало уже минимум сантиметра три. Людей стало больше, а парнишка, выцепив взглядом какую-то знакомую в толпе, коснулся пальцами козырька, вызвав при этом у светловолосой девочки румянец на щеках.
Он напомнил мне Мишу. Майкла, мальчишку того же возраста, который своим невнятным сленгом вызывал бурю злости со стороны взрослых, но при этом имел невероятных успех у противоположного пола.
Тот еще засранец — но постоянно крутился возле меня и компании, чувствуя себя взрослым при этом. Здешнему мальцу такого не требовалось.
— Об этом не принято говорить, — ответил он. — Если найдете Вани, спросите у него. И он скажет, что натворил. Если захочет. Его для нас больше нет.
— Блудный внук не вернется в родную обитель?
— Его не примут. Он вне семьи, — голосом, который звенел металлом, проговорил мальчишка. — Пройдете по улице прямо, — он указал нам раскрытой ладонью направление, — потом свернете к реке и по следующей улице доберетесь до моста. А там и до фабрики недалеко. Поспрашивайте там — и найдете.
— А если не найдем? — настороженно спросил я после размытых объяснений.
— Найдете, — отмахнулся мальчишка и быстро скрылся в толпе, даже не попрощавшись.
— Найдете... — передразнил его Дитер и, взмахнув тростью, звонко стукнул ей в брусчатку. — И где нам спрашивать...
Но все же он зашагал в указанном направлении. Ни бабуля, ни мальчишка нас не обманули. Мы свернули на соседнюю улицу, которая шла ближе к реке, поднялись на мост, стоявший не далее, чем в полукилометре от Моста Двухсотлетия и меня снова пробило на ностальгию.
— Интересно даже, как нам хватает всего одного моста. И во Владимире, и здесь, — задумчиво проговорил я.
— Одного моста через реку? Шутишь! Там же не протолкнуться!
— Утром и вечером — есть немного. А так — хватает. Вроде бы, — я пожал плечами. — Обещают построить второй во Владимире уже сколько лет.
— Не рассказывай мне эти ужасы, — Дитер презрительно скривил губы. — Там, должно быть, и Портовый район крохотный?
— Там нет порта.
— Вообще?
— Абсолютно. И Восточной Ярмарки. И Суздаль там — отдельный город.
— Так, хватит, фройнде, хватит, прошу, — он демонстративно поднял ладонь, призывая меня остановиться. Мы уже были примерно посередине моста. — Мы живем в великой стране, посмотри только. И ты говоришь, что есть где-то точно такая же, в которой все много хуже?
— Нет, почему же сразу «много хуже»? Мы покорили космос и...
— Люди живут от этого лучше? — тут же спросил Дитер.
— Нет, но...
— Дольше?
— Нет...
— Перестали работать? — наседал на меня немец.
— Мы выиграли космическую гонку! — выпалил я, и несколько человек удивленно обернулись на меня.
— А что это? Что за состязание?
— Наша страна и еще одна в прошлом веке запускали в открытый космос корабли, проводили исследования. Искусственные спутники. Высаживали на Луну и Марс машины.
— Угу, — Дитер задумался. — Значит, вы колонизировали наш спутник? И еще одну планету?
— Нет, — уже в который раз повторил я.
— Шайсе! — выругался ростовщик. — А на кой это все тогда? Люди лучше не живут. Пространства для жизни больше не стало. Оно не стало более удобным.
— Я не знаю, — ответил я.
— Безумный мир. Просто безумный!
— И все же я по нему немного скучаю, — добавил я, внезапно ощутив настоящую тоску по собственному миру.
— Понятно, родина. Ладно, — немец похлопал меня по плечу. — Хорошо, что мы с тобой не такие безумцы. Просто только что выбрались из итальянского квартала, где нас могли порезать и оставить истекать кровью за то, что мы искали какую-то бабку.
— Абсолютно нормальная история, — кивнул я.
Мы пересекли реку, вовремя миновав путь следования небольшого грузового корабля. Тот обдал черным выхлопом мост, и кто-то из пешеходов, не успевших отскочить в сторону, закашлялся.
Второй ковровский мост были длиннее того, что строили к двухсотлетию города. Этот проходил над набережной и врезался глубже в застройку — даже два ряда домов разделял между собой.
Людей здесь сновало еще больше, и мы с Дитером остановились. Похоже, что ситуация повторялась — разве что мы были чуть ближе к цели.
— Где и кого мы будем спрашивать? — поинтересовался я у ростовщика. — Мы не знаем, кем он работает. Или работал. Едва ли он такая известная личность, что нам сразу скажут, где его стоит искать. И полиция тут не поможет — только привлечем ненужное внимание.
— Тогда по кабакам? — предложил Дитер.
— По кабакам, — со вздохом согласился я, понимая, что лучшего предложения за сегодня уже не поступит.
Глава 10.
