пол из широких плит — скорее все же керамика, а не тесанный камень. Длинная оштукатуренная и выбеленная стойка, с темной толщиной сантиметров в десять столешней. Несколько начищенных до блеска пивных кранов. Камин с живым огнем, с рдеющими в пламени углями. На решетках, запекаются колбаски, шкворча и истекая соком, мгновенно испаряющемся, падая на исходящие жаром угли, распространяя по залу одуряющий аромат. Елки, в животе сразу забурчало, словно напоминая, «ты с утра ничего толком не ел, Ток, пора бы и подкрепиться».
Бэр машет рукой, сидя на лавке за одним из тяжелых, набранных из толстых досок, столов. По стенам развешаны рога, шкуры каких-то диких животных, видимо, местной фауны. И я сначала даже не сообразил, но потом дошло — слева от входа стояла настоящая оружейная стойка, в которой разместился с пяток разномастных карабинов. Да, замечательное место и даже немного опасное. О таком можно было бы только мечтать еще пару дней назад. Иду к Бергену, с острожным любопытством вглядываясь в лица посетителей и завсегдатаев. Большинство выглядят настоящими бродягами — чубатые, лохматые головы, у многих короткие бороды, усы. Обветренные, с темным, въевшимся намертво загаром на лицах, шеях и руках, походные куртки, пояса с ножами и игольниками, те карабины у входа — тоже наверняка их. Охотники, геологи? Что за люди тут собрались? Из какой они эпохи? Чудеса, неужели в мире есть еще места, где живет на самом деле такой народ?
Подсаживаюсь к Бэру и не удержавшись, только почему-то полушепотом, спрашиваю:
— Что это за кабак такой, почему называется «Проба», что это за типы тут собрались? Давай, рассказывай, интересно же, — для усиления воздействия пихаю кулаком его в бок.
— Обычные люди, наши братья — геологи, геодезисты, бурильщики и подрывники, охотники, рыбаки местные — всяких хватает. А почему «Проба» — так чего проще? Тут и про нас, геологов — мы часто пробы берем, и про пиво, хотя, чего его пробовать, его пить надо. Я решил, что нам не помешает пообедать, мне и пиваса дернуть пару кружек, а тебе пока, извини, никак нельзя, только вечером.
— Да я и не страдаю. — Хмыкаю в ответ. — Переживу и без пива. А вот жрать очень хочется и побольше. Смотрю на меню и читаю вслух, заказывая, — вместо пива — кувшинчик морса, вот хачапури — никогда его не ел, вот и попробую, колбаски, те самые, что на решетке — охотничьи, грибы тушеные, рыбный салат. И побольше.
— Чего побольше? — Не разобравшись, уточняет Бэр.
— Всего побольше, — рычу я в ответ. Мне конечно столько не съесть, хотя… но не могу я остановиться, и не просите! Тем более что цены — просто смешные по земным меркам, а аромат от колбасок медленно запекающихся на углях в камине просто одуряет. Интересно, почему так пахнет нереально?
— Лопнешь, — спокойно констатирует мой босс. — Вот спорим, не сможешь столько съесть.
— Я на слабо не ведусь, говорил уже, — отмахиваюсь от подначки, — ты лучше скажи, почему так пахнет замечательно? Какая-то химия специальная?
— Ха-ха, ну рассмешил, — отсмеявшись и вытирая выступившие из глаз слезы, отвечает напарник, — какая химия? Просто травки разные в горах собранные к мясу, когда череву набивают примешивают, повар здесь — дока по части местной флоры и фауны, знаток. И вот что — если все съешь, обещаю — заплачу за тебя, я на ветер слов не бросаю.
— А если не съем? — Уточняю на всякий случай.
— Тогда ты за меня, — философски отвечает хитрый тип. — Справедливо?
— По рукам, — соглашаюсь с ним, — не знаю, смогу ли одолеть все, что заказал, но постараюсь на все сто. — К этому времени стол обрастает многочисленными тарелками, приносят и хачапури — широкую лепешку с расплавленным сыром сверху — здоровенную, блин. Хорошо хоть есть ее мы будем вместе — Бэрген тоже отхватил ножиком изрядный кусман от пузырящегося маслом круга. Два запотевших кувшина — один с морсом, другой с темной пенной жидкостью и ароматом солода — явно пивом, торжественно водружаются в центре.
— Приятного аппетита, — вежливо говорю я и принимаюсь за еду, а в ответ слышу какое-то неразборчивое ворчание.
И на ближайшие минут двадцать мне стало категорически не до разговоров и наблюдений — мы устроили с Бэром настоящее пиршество, ни в чем себе не отказывая и сожалея, пожалуй, лишь о том, что наши желудки не бездонные. Мало того, что все было невероятно свежим, сочным и одуряюще пахло, так еще и вкусно оказалось до невозможности! Никогда бы не подумал, что столько могу съесть. Правда, под конец, уже доедая последнюю колбаску, решил про себя, что либо с грибами, либо с салатом я все же погорячился. С трудом разжевав и проглотив победный кусок, почти без сил, в неожиданном сонном одурении, осоловело посмотрел на якута, как ни в чем не бывало с блаженной миной цедящего пиво из кружки, и сообщил:
— Платишь ты.
— Да какие вопросы, — легко согласился он. — Вот так некоторые и не ведутся на слабо…
Этой поистине парфянской стрелы я никак не ждал и даже растерялся на миг, что же ответить, но потом решил — мне так хорошо и сонно, что реагировать на подколы друга просто не хочется совершенно. Все равно — пусть платит, хитрый азиат. Успокоенный этой мыслью, прислонился плечом к стене и прикрыл на секунду глаза.
Сквозь дрему мне показалось, что Бэр разговаривает с кем-то невидимым, и я удивился, что за странный он человек. Потом к нам за стол присели двое мужиков, в пропахших морским — солено-йодистым горьковато-свежим запахом куртках. Негромко заговорили с Бэргеном, но я не вслушивался, лишь время от времени приоткрывая глаза, чтобы убедиться — мой друг и босс реально здесь, рядом, он не плод моего воображения и не развеется как дым, сменившись убогими реалиями интернатской жизни.
— Просыпайся, харош кемарить, пора лететь дальше — дел еще по горло. — Вклинился в мой умиротворенный анабиоз голос Бэргена.
— Я не сплю. — Встрепенувшись, ответил.
— Ха, буду теперь знать, что если ты просто прикрыл глаза на полчаса, то это ты не спишь, а медитируешь, верно? Ладно. Но теперь, фон Ток, на самом деле — пора. Погнали, и время уже поджимает, учти до пяти часов все надо успеть.
— А что случиться в пять? — С проснувшимся любопытством уточнил я.
— Ха, узнаешь. Раз уж проспал, то пусть это станет для тебя приятным сюрпризом от меня лично. — Двери с прощальным стуком захлопнулись за нами и мы не спешно двинулись к коптеру. Бэргэн решил развить свою мысль, — слушай задачу, летун.
