Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Кэл напрягает память, пытаясь припомнить что-нибудь подозрительное, чему он не придал значения, – какой-нибудь необычный разговор, странное поведение кого-то из придворных. Не замечал ли он, чтобы во время ужина Аласт с кем-то шептался, чтобы когда-либо он вдруг не ко времени исчезал – что угодно, что могло бы пролить свет на его роль внутри ордена афразианцев? И не говорил ли когда-нибудь он сам, Кэл, чего-нибудь такого, что может быть истолковано превратно, что могли бы использовать против него тайные враги? Но ничего не приходит ему на ум. Насколько он помнит, никто при нем не вел себя странно. Впрочем, это еще ничего не значит.
Ему в голову приходит ужасная мысль: а что, если Аласт выполнял секретное задание королевы, – что, если та крестьянская девушка была шпионкой? И он, Кэл, придя ей на помощь, убил его напрасно?
Он сминает в кулаке свиток с повелением явиться во дворец и бросает его в огонь. «Что сделано, то сделано», – говорит он себе. Ничего не воротишь. Исправить ничего нельзя. Его головная боль усугубляется, левый висок словно пронзает ножом. Когда он в последний раз ел, когда пил? Он начинает наливать вчерашнюю питьевую воду в глиняную кружку, затем решает допить ее остатки прямо из кувшина. Затем хватает ломоть черствого хлеба и запихивает его в рот. Хорошо, что хлеб жесткий и его трудно жевать – это даст ему хоть какую-то физическую разрядку.
Неизвестность еще больше усугубляет дело, и он решает, что лучше немедля ехать в Виоллу Рузу. Чем скорее он окажется лицом к лицу с королевой, тем скорее сможет перестать беспокоиться. Он терпеть не может изводить себя беспокойством, ведь это пустая трата времени. Куда лучше действовать. А действовать надо быстро.
У него мало мебели – только кровать и простой гардероб, который сколотил его отец и в который он вешает немногочисленные предметы своей одежды. Остальные его вещи – пара книг и клинки, унаследованные им от отца, – хранятся в запертом сундуке, стоящем в изножье кровати.
Он мог бы иметь куда больше – королева платит ему хорошо, – но, по его мнению, чем меньше у него пожитков, тем лучше. Как бы ему тут ни нравилось, он никогда не позволял себе окружать себя излишними удобствами, обустраиваться слишком уж основательно. Он должен жить сегодняшним днем, а не заботой о туманном будущем. К тому же чем больше вещей, тем больше багажа, а ему, может статься, придется покинуть это место в течение нескольких минут. Будучи Королевским Ассасином, он никогда не может знать, куда его работа закинет, на какое время ему придется уехать и вообще вернется ли он. А если он не вернется, почем знать, кому доведется рыться в его вещах?
К тому же ему некому оставить свое имущество.
Наверное, так оно лучше. Его отец не знал, что не вернется, когда отправился на розыски заговорщика пять лет назад. Не знал, что никогда больше не увидит своего сына. Что тот останется сиротой и будет жить один-одинешенек.
Расти без матери было тяжело, но потерять отца еще тяжелее. Его отец был единственным человеком, который заботился о нем, который делал так, что у него была еда, который успокаивал его, когда он кричал по ночам, который научил его завязывать шнурки и ловить форель, которому приходилось исполнять две роли – одну для него, Кэла, а другую для королевы, – и с потерей отца он утратил нечто такое, чего ему никогда не вернуть. Но лучше об этом не думать.
Кэл начинает облачаться в свой лучший наряд, но затем решает, что для предстоящей встречи с королевой стоит одеться поскромнее. И выбирает самое чистое повседневное платье, которое у него есть, – простые коричневые панталоны, такого же цвета камзол и белую рубашку. Затем надевает на голову кожаную шляпу, которую королева подарила ему год назад, когда он стал совершеннолетним и официально сделался Королевским Ассасином. Чтобы напомнить ей о ее расположении к нему. И о том, что он хорошо делает свою работу.
Он выходит из дома через заднюю дверь и садится на свою гнедую кобылу Рейну. Она тихо ржет, радуясь тому, что он рядом.
– Извини, девочка, сегодня у меня нет для тебя яблок, – говорит он, потерев ее лоб. Рейна наклоняет голову и бьет копытом. Кэл смеется. – Не капризничай. Я добуду тебе лакомство позже. А сейчас нам надо ехать.
Они двое неразлучны с тех самых пор, когда он спас ее, – в то время она еще была жеребенком. Рейна – единственное существо, к которому он позволил себе привязаться. Как-то летним вечером, когда вот-вот должна была начаться гроза, он, возвращаясь из дворца в свою кузницу, нашел ее привязанной к дереву у дороги, где кто-то бросил ее. Тогда она была пугливой и всего боялась. «Жаль, что лошади не умеют говорить», – часто думал он. Ему хотелось узнать, кем был ее предыдущий владелец и почему он покинул ее. Впрочем, теперь это уже не имеет значения, ведь Кэл верит, что она не зря оказалась на его пути. Ей было предназначено стать его другом. Двое сирот, которые нашли друг друга.
Он машет рукой молочнице, продающей масло с подводы, затем портному, стоящему возле своей мастерской на углу. Для них он всего-навсего молодой кузнец из Серроне, которого по работе нередко вызывают во дворец. За те несколько лет, что он здесь живет, у него никогда не было неприятностей с соседями. Он никогда не имел дел с бродягами, заходящими в здешнюю таверну, не заглядывался ни на чьих дочерей. Он просто занимается своим делом и держится особняком. И намеревается вести себя так и дальше.
Глава 5
Кэледон
Когда Кэл приезжает во дворец, лакей отводит Рейну в конюшню. Кэл входит в парадную приемную, стены которой увешаны портретами королей и королев, правивших Реновией прежде. Вот портрет короля Эзбана, на котором он изображен вместе со своими братьями, Алмоном и Аластом. Говорили, что эти трое были так близки, как только могут быть близки родные братья, однако младший брат, Аласт, все это время втайне был афразианцем. Вот портрет Эзбана и его королевы, а вот – кронпринцессы, написанный, когда она была еще малюткой. И, разумеется, портреты их предков вплоть до тех времен, когда Авантин еще был един. Тут есть даже портрет короля Фраза, угрюмого и седоволосого, с аккуратной бородкой и ястребиными носом и лицом.
В самой глубине зала, рядом с дверями в личную приемную королевы, висит портрет короля Эзбана в полный рост. Кэл садится на мягкую скамью, ожидая, когда его позовут к королеве, и его взгляд то и дело привлекает этот портрет покойного короля. Неудивительно, что Эзбан приводил людей в трепет, ведь он был огромен, как медведь.
Отец Кэла часто рассказывал ему о короле. Его же отец, дед Кэла, был известным поваром, подвизавшимся на королевских кухнях. Его таланты ценились так высоко, что его низкорожденный сын удостоился чести учиться у тех же наставников, что и юные принцы. Особенно Кордин сблизился с принцем Эзбаном. Они вместе играли, а позднее, когда Эзбан стал королем, он сделал Кордина своим личным советником.
Отец рассказывал Кэлу, что, хотя во многом Эзбан был горяч и бескомпромиссен – в основном это касалось того, во что он верил, – он вовсе не был тем безрассудным тираном, каким рисовали его изменники-афразианцы. Он никогда не собирался использовать древние знания, изложенные в Деянских свитках, исключительно для собственной выгоды. Добыв их, он намеревался разделить их со своим народом, чтобы они смогли улучшить свою жизнь после многих веков угнетения и страданий. Но, к сожалению, ему так и не представилась возможность это сделать.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
