Глава третья
Маринованные мозги
Двумя этажами ниже главного читального зала библиотеки медицинского факультета Йельского университета находится комната, полная мозгов. Нет, мы не о студентах: эти мозги находятся не в человеческих головах, а в банках. В некоторых сосудах мы видим целые мозги, в некоторых – небольшие кусочки. Всего этих стеклянных банок около 500, и они опоясывают весь периметр комнаты. В центре – еще одна полка с мозгами, расположенная над длинным столом, окруженным стульями. Здесь можно учиться – если, конечно, вас не пугает такая атмосфера.
Образцы были собраны Харви Кушингом, нейрохирургом-первопроходцем, работавшим в первые десятилетия XX века[1]. Делая операции пациентам, он сохранял кусочки мозга с опухолями и хранил их в банках. У некоторых опухоли были маленькими, у других – огромными. Кушинг забирал и остальной мозг прооперированных пациентов после их смерти. Кроме того, Кушинг просил коллег-хирургов пополнять его мозговую коллекцию. Мозга самого Кушинга в той комнате нет: он был кремирован вместе с телом в 1939 году.
Харви Кушинг был коллекционером. Он хранил подробнейшие истории болезни, которые читаются скорее как мини-биографии, совершенно не похожие на списки выписанных лекарств и назначенных анализов в современных медицинских картах. Кушинг хранил зарисовки проведенных операций (он был хорошим художником). А еще он хранил фотографии пациентов «до» и «после». Некоторые послеоперационные фотографии теперь выставляются вместе с мозгами в банках; на них изображены пациенты с торчащими из голов опухолями. Когда Кушинг не мог удалить опухоль, он удалял кусочек черепа, чтобы опухоль хотя бы росла наружу, а не сдавливала мозг. Это, конечно, не излечивало пациента, но отчасти облегчало мучившие его симптомы.
Еще Кушинг ящиками собирал корреспонденцию своих выдающихся коллег – письма, которые они писали ему и друг другу. В этих письмах мы видим закулисье тогдашней медицины: не только то, что врачи делали с пациентами, но и то, что они делали друг для друга и что обсуждали. Иногда они были лучшими друзьями, но это нисколько не мешало им конкурировать. В некоторых письмах они выражают недовольство тем, что администраторы госпиталей пытаются превратить их благородную профессию в бизнес, нацеленный исключительно на получение прибыли. То были первые десятилетия XX века. Свою бесценную библиотеку с первыми изданиями учебников по медицине Кушинг завещал Йельскому университету.
Но именно мозги, замаринованные в формальдегиде и утерянные почти на полвека, – самая особенная и характерная часть коллекции Кушинга. Это напоминания о самых смелых операциях ученого и многочисленных скрупулезных исследованиях. За 50 лет, прошедших с момента его смерти, эти образцы вместе с сопровождающими их записками и фотографиями – настоящая сокровищница медицинской истории – превратились в беспорядочное нагромождение треснутых банок, пыльных листов бумаги и стеклянных фотопластинок, распиханных по разным темным углам госпиталя и медицинской школы. В середине 1990-х годов их случайно нашли в подвале несколько подвыпивших студентов-медиков. После невероятных усилий по очистке и организации материала мозги наконец обрели последнее пристанище в институтском музее – Центре Кушинга. Комната, в которой находится примерно 75 % коллекции, была специально сконструирована для ее размещения; музей открылся в июне 2010 года. Неотреставрированные банки (около 150, разной степени замаринованности) остаются в подвале студенческого общежития, ожидая своей очереди – пусть не на оживление, но хотя бы на восстановление.
Если рассматривать все в комплексе – мозги в библиотеке, мозги в подвале, записи, фотографии, – вы окажетесь в самом начале пути изучения мозговых гормонов, в той эпохе, когда Кушинг выдвинул теорию о связи разума и тела. Возможно, его вдохновила речь Старлинга в 1905 году – та самая, в которой гормоны были названы гормонами, – и он решил копнуть глубже. До Кушинга новая концепция гормонов дала ученым новый, свежий способ объяснения работы тела. После Кушинга наука о гормонах включила в себя и изучение работы мозга.
Харви Кушинг родился 8 апреля 1869 года в Кливленде, штат Огайо; он был младшим из 10 детей. Семья Кушингов была богатой. Его отец, дед и прадед были врачами. Молодой Харви был популярным, умным и спортивным. Он уехал со Среднего Запада и поступил в Йель, затем – на медицинский факультет Гарварда, после этого прошел хирургическую подготовку в госпитале Джонса Хопкинса под руководством Уильяма Холстеда, изобретателя радикальной мастэктомии. Кушинг женился на Кейт Кромвель, девушке из Кливленда, вращавшейся в тех же кругах загородных клубов.
Кушинг был перфекционистом во всем, чем он занимался. В подростковом возрасте он играл в довольно сильной Кливлендской любительской бейсбольной лиге, а затем – за сборную Йельского университета. Его зарисовки хирургических процедур публиковали в качестве иллюстраций к учебникам. А еще он был прекрасным пианистом. Много лет спустя, взяв отпуск от операций и исследований, он написал книгу о своем наставнике – докторе Уильяме Ослере, основателе госпиталя Джонса Хопкинса; книга получила Пулитцеровскую премию 1926 года. И при всем при этом Кушинг был склонен к приступам депрессии.
