Вместе с галочкой о доставке из ванной доносится тихое пиликанье сотового — звук принятого сообщения.
От неожиданности резко встаю и роняю на пол кружку, белый фарфор катится по паркету, кофе жжется, я опрокидываю торшер, он с громким стуком падает.
В ванной смолкает вода.
Или я схожу с ума, или один из них там.
Ноги опять ватные, отсидела ступню, иду по стенке. Навстречу тоже кто-то торопливо идет, мягко шуршат шаги.
Встречаемся за поворотом.
Кроме Алана никто бы и не открыл дверь своим ключом, но я еще на что-то надеялась. Смотрю на него, в полосе света, падающей из ванной, на мокрые русые волосы, и серые глаза во мраке, будто черные. Он тоже молчит и взгляда не отводит, изучает мое лицо. Слегка улыбается, шепчет:
— Привет. Ты что тут делаешь?
Как от пощечины, от шёпота вздрагиваю, на щеках оживают грубые прикосновения, во рту вместо кофе привкус текилы и банановой смазки, это никогда не кончится, ничем не перебить, тяну руку к нему:
— Дай телефон. С кем переписываешься?
— С кем? — он поднимает бровь. — По работе сообщение пришло. А что?
— Не ври, — откашливаюсь и повышаю голос, — давай сюда телефон.
Он опирается рукой о косяк. Лениво уточняет:
— Юля, не пойму, что за наезды. То, что мне пишут — конфиденциальная информация, зачем она тебе? Случилось чего? Уронила там что-то, брякаешь, кричишь, а Марина спит.
Веду пальцем по экрану, набираю номер из сообщения. Слушаю гудки.
Телефон не играет, ни в ванной, ни в кармане у него. Он смотрит с любопытством, тоже ждет ответа.
— Ты на беззвучный поставил? — сбрасываю звонок. Хватаю его за рубашку, рву пуговицы, тяну полы в стороны. — Спину покажи. Там ведь в клочья все разодрано, да? Моими ногтями.
— Ты перепила что ли? — он перестает улыбаться, удерживает мои запястья и встряхивает. — С тобой что?
В голосе жесткость, впервые ее слышу от него, всегда на позитиве, и она тормозит мои попытки вырваться, рубашку с него снять. Слежу за дыханием, как оно медленно успокивается, но каша в голове, и в ней варится мозг.
Всматриваюсь в его лицо и не нахожу ссадин, их, наверное, и не может быть, потому, что это не он. Как в тумане помню туалет, где торчала после кабинета, и племянницу Артура, она искала моего босса. Видимо, еще один минет сделать хотела, а я думала, что ему уже не надо, он только что от души мне горло растерзал. Ваня сам вышел в служебный коридор, как обычно, довольный, но это ведь его ресторан, а у меня началась паранойя, он расслабленный был потому, что не стал бы Артур никого бить из-за меня, либо то был не он.
— Ты ляг поспи, — он так и держит меня за руки, крепко, но без давления, у него голос уверенного в себе человека, коего совесть чиста.
Бездумно смотрю на эту глыбу спокойствия и не соображаю, как родные люди могут настолько разными быть, Алан ни за что бы с Мариной не поступил, как Артур со мной.
В ладони вибрацией оживает телефон, Алан поворачивает мою руку, вместе читаем имя Артура.
Не отвечаю на вызов, и он ничего не спрашивает, отпускает меня и трет лицо:
— В душ собирался, день бесконечный. Давай, кофе сначала. Конфеты хочешь?
Невинное предложение, а я напрягаюсь, в каждой фразе слышу подвох. И как-то странно он улыбается, новой ехидной улыбкой, и глаза горят.
Мне мерещится.
Нужен сон и трезвый рассудок.
— Нет, я спать, — обхожу его, делаю несколько шагов по коридору и резко останавливаюсь, услышав противную трель дверного звонка.
Глава 13
Нет, нет, нет, только не Артур.
Алан идёт открывать, тороплюсь, удерживаю его за рубашку:
— Там Артур, не впускай.
Он смотрит на меня, сдвинув брови. Звонок повторяется, и мой умоляющий вид не действует.
— Юль, он так весь дом перебудит, — отрывает от себя мои руки.
Обреченно слежу, как щелкает замок и на пороге вырастает Артур, по его злому лицу считываю свою судьбу, и нет там в будущем ничего хорошего.
Он отталкивает с дороги Алана. Не дожидаясь, влетаю в столовую. Он заходит следом. Нас разделяет стол, вытряхиваю из стеклянной вазы фрукты и замахиваюсь.
— Стой, успокойся, слышишь меня? — Алан сдвигает за плечи Артура, машет мне, чтобы я положила вазу. — Три часа ночи.
— Похер мне сколько, — рявкает Артур, выпутывается из его захвата. — Юля, пошли.
— Я не пойду с тобой, — страшно от того, насколько он неуравновешенный, и почему раньше я этого не видела. — И сама завтра на развод подам.
— В воскресенье? — он хмыкает. — Поговорим сначала.
— Я не буду.
— Я тебя не спрашиваю. Собирайся, пошли.
— Нет.
— Так, стоп, — Алан пролезает вперёд, встаёт ещё одной преградой между мной и Артуром. — Артур, мы все устали. Ты разбудишь мою жену. Завтра приезжай.
— Отдай мне мою и я поехал.
— Истерики не устраивай. Завтра. Марина…
— Клал я на твою Марину. С дороги уйди.
За спиной Алана не вижу Артура, но вижу как напряглась эта спина, широкая, в мятой рубашке, и, кажется, щас мужа сильно ударят.
И в конце обвинят меня. Я привыкла.
— Всё, — распахиваю окно и лезу на подоконник.
Они оба поворачиваются на мою возню, рефлекторно дергаются с места. Заваливаюсь на улицу, и они на полпути тормозят. На лицах недоверие, что я решусь выпрыгнуть, вперемешку с ужасом, что у меня крыша поехала.
Артур крутит пальцем у виска:
— Спятила? Живо слезай оттуда!
— Уйди сначала, — спорю.
— Юля, — он делает еще шаг.
Ему мешает Алан, встряхивает его за грудки:
— Это ты спятил. Ты чего её доводишь? Юля, слезай, он уходит. Да?
Артур молча смотрит на меня. Жутко вспотели ладони, ветер обдувает разгоряченную кожу, пустой желудок сводит, в голове карусель, и я, правда, так вывалюсь с девятого этажа, если он ещё хоть полминуты будет думать.
Крайне глупая смерть.
Он видит, что еле держусь, и поднимает руки перед собой:
— Все, ушёл, только спустись.
Он не двигается, ждет, а у меня мышцы затекли, боюсь пошевелиться.
— Сниму тебя и уйду, обещаю, ладно? — он подходит ближе.
Алан толкает его в сторону, первым тянет руку, и за локоть больно сдергивает по подоконнику к себе.
— Ты дура, — выплевывает, оглядывается. — Жива, здорова, Артур, иди.
