– Поехали в ресторан, что ли, – сказал он мне, когда я переоделась и отправилась на кухню. Время уже ого-го, а я только утром кофе выпила да пирожок в институте с чаем слопала.
– Ты наследство авансом получил? – съязвила я и попыталась в холодильник залезть.
– Соглашайся. Тебе понравится, – и пальцами кудряшку мою – дзынь! У него это ритуал. Он без конца меня так дразнит, как мальчик в детском саду, честное слово.
– Не хочу, – дёрнула я решительно дверцу холодильника на себя, а сама в уме наряды перебирала. У меня много красивых платьев. И туфельки есть, почти новые. Он же сюда весь гардероб мой перетянул – есть из чего выбрать.
– Тогда это похищение, – вздохнул он и, забрав из моих рук мороженые стейки, захлопнул холодильник. – Я хочу. И этого вполне достаточно. Включи рацио, Лиль. Через полчаса мы, красивые, будем сидеть за столиком, и возле нас будет виться официант. А тут тебе придётся час возиться – минимум.
Он тактично промолчал, что еда моя – так себе. То ещё испытание. Ну, не то чтобы совсем отрава, но я и кухня пока что вещи не совсем совместимые. У Крокодила гораздо вкуснее получалось и на вид презентабельнее. Я же умудрялась даже яичницу испортить.
К слову, Крокодил был весьма тактичен: никогда не бурчал и не жаловался, молча съедал всё, что криво выходило из моих рук, а изредка готовил сам или привозил что-нибудь вкусненькое из тех же ресторанов.
– Это насилие, – всё же попыталась брыкнуться я.
– Именно так. Попробую хоть раз побыть насильником. Очень новая для меня роль. А перспектив сколько – у-у-у…
Он оттеснил меня от двухметрового белого друга и очень культурно пожаловался:
– Переодевайся, Лиль. Жрать очень хочется.
И я сдалась.
Ресторанчик был небольшим и уютным. Как оказалось, нас ждали.
– Север, – полез обниматься пухленький коротыш с розовыми щёчками.
Весь такой мягонький, он походил на пупса. С Крокодилом они смотрелись эпично, а объятия их крепкие и вовсе слезу вышибали: Гене пришлось согнуться. Он бы легко мог Пупсика от земли оторвать, но делать, конечно же, этого не стал.
– Хром, – хлопал он товарища по плечам и рассматривал со всех сторон. – А ты похорошел, похорошел.
– Семейная спокойная жизнь, – развёл Пупс руками и проникновенно посмотрел на меня.
У него тоже глаза ясные, голубые. А губки пухлые, как у гипсовых купидончиков. У мамы были такие – она почему-то берегла их. Они всегда стояли на тумбочке в её комнате. Два пухлых губастеньких купидончика…
– Познакомишь с девушкой? – улыбается он мне. На подбородке у него ямочка. И вообще – милаха. Я вдруг понимаю: он мне нравится. Очень располагающие лицо, улыбка, глаза.
– Это Белая Лилия, – Крокодил не издевается, а как-то торжественно произносит мои имя и фамилию. – Моя будущая жена. Я женюсь, Меч.
– Да неужели? Свершилось?
– Пока ещё нет, но скоро. Познакомься, Лиля. Это мой друг, Хромов Мечислав. Он же Хром, он же Меч, он же Мастер Шеф. Ресторанчик – его собственность.
Хром делает страшные глаза и трясёт головой:
– Боже тебя упаси! Это собственность жены! Елены Прекрасной! А я тут так, на побегушках. Но что же вы стоите в дверях, гости дорогие? Проходите, присаживайтесь, почти всё готово для вашего торжественного ужина.
Это было… словно по-настоящему. Романтический ужин при свечах. Отдельная кабинка, где только я и Гена, и если бы не его слова о том, что наша сделка – всего лишь деловое соглашение, я бы подумала, что он меня охмуряет.
Нет, ничего такого. Просто ели, пили вино, разговаривали. Помнится, я много смеялась, а он тихо радовался и моему смеху, и музыке, что лилась ненавязчиво. Наслаждался – вот правильное слово.
Блюда сменялись одно за другим, я пьянела. Не столько от нескольких глотков вина, сколько от сытости и… какого-то маленького счастья, что плескалось крошечным солнцем у меня внутри.
Впервые после смерти мамы я была по-настоящему счастлива. И я была благодарна Северу и за свадебное платье, и за этот вечер.
Позже, в машине, он снова трогал мои кудряшки и хохотал над моим возмущением. А дома мы разошлись по своим комнатам. Я – на огромную кровать, а он – на надувной матрас.
– Спокойной ночи, – сказал он мне и склонил голову в старомодном поклоне, будто приглашал на танец.
– До завтра, – пролепетала я и юркнула за большую надёжную дверь.
Он меня будоражил. Выводил из себя. Я ничего не понимала. Да и куда мне было понять, глупой восемнадцатилетней девственнице, которая никогда толком и не целовалась до сегодняшнего дня.
Крокодил купил мне белые туфли – сам выбирал, а я только примеряла. Но у него глаз – алмаз. Мы взяли те самые, первые, что упали ему в око. А в ювелирном мы даже немного поспорили.
Я не хотела его… разорять. Как-то неправильно всё это выглядело. Поэтому мне хотелось скромный ободок, а Крокодил настаивал на широком кольце, почти закрывающем фалангу. Эдакое массивное счастье – мещанская мечта купчихи.
– Это чтобы всем было видно, что ты меня окольцевал?
– Может, и так, – соглашался он, задумчиво выбирая между очень широким кольцом и чуть поменьше, но выпуклее.
– Чтобы никто не сказал, что ты жмот, – не унималась я.
– Верно, дорогая, – сверкал он весёлым глазом. – Тренируешься меня пилить? Подожди, не спеши, дай я тебя хоть в ЗАГС свожу.
Он любовался моей рукой, эстет. Крутил её и так, и эдак. Остановился на выпуклом – оно ему показалось наиболее эффектным.
А потом была свадьба – самая странная из всех, что я знала. Положа руку на сердце, я не великий знаток всех этих ритуалов, но у нас был фиктивный брак, как ни крути.
В свидетельницы я позвала Леру Оконцеву – милую приятную хохотушку энд великую сплетницу. Пиар – наше всё. Я не побоялась. Мне было плевать. Уж коль у меня прекрасное платье, фата, туфли новые и кольцо на полпальца, я могла себе позволить войти в анналы институтских сплетен.
У Крокодила в свидетелях – какой-то прекрасный качок, от вида которого Лерка поплыла в жаркие страны и забыла вернуться. Он оттянул внимание на себя, поэтому я трижды могла быть спокойна за сплетни: они обещали быть офигительными.
Заявление мы подали сразу же после нашей сделки. Каким бы фиктивным ни был наш брак, свадьба была настоящей. Все эти слова, торжественность, марш Мендельсона. Обменяйтесь кольцами, жених, поцелуйте невесту. И Крокодилово твёрдое «да» звучало как музыка. И мой нежный ответ светился радужно.
На свадьбу Крокодил неожиданно пригласил Святославика. Тот выглядел помято, но улыбался на все тридцать два или сколько там у него осталось.
– Счастлив, счастлив за тебя! – целовал он мне руку и любовался моим нарядом восхищённо. Зачем понадобился Святой Слава, я спросить не рискнула. У Севера всегда были свои соображения практически по всем важным вопросам.
