В тени лежала Сесиль, погибшая от руки мужа: на лбу у нее чернела небольшая ранка, в том месте, куда вошла его милосердная пуля. Жена Эль Барона не должна была стать жертвой грязной похоти дезертиров. Такая же участь постигла бы и дочь Эль Барона, если бы в тот день она оказалась в Пуэбло-де-Сан-Педро, а не охотилась на холмах с Габриэлем.
Медленно приходя в себя, она попыталась отогнать воспоминания, отрешиться от этих образов, неизменно вызывающих в сердце гнев и печаль. С того самого дня она сама стала предводительницей небольшой разбойничьей банды. Те, кому удалось уцелеть во время резни, и те, кто к ним присоединился позже, готовы были следовать за дочерью Эль Барона, что бы она ни делала: помогала ли партизанам, докучала французам, увиливала от прямых стычек с англичанами, не забывая блюсти интересы своих людей и принимая любую оплату своих услуг, какая кому была по силам.
Так продолжалось до тех самых пор, пока этот двурушник и негодяй Корнише не устроил им засаду. Тэмсин не имела представления, скольким ее людям посчастливилось ускользнуть на перевале от французов, но главной целью захватчиков, конечно, была она. Когда отец еще был жив, он неизменно в свое отсутствие вверял дочь ближайшему соратнику. Сколько она себя помнит, Габриэль всегда сражался рядом с ней и за нее. Но даже такой гигант и опытный боец, как Габриэль, не может тягаться с пятьюдесятью противниками. И их схватили, надели ей ошейник, как дворовому псу.
Но это уже в прошлом. Теперь вопрос заключался в том, что предпринять в данной ситуации. Пожалуй, из нее следовало извлечь некоторые преимущества. Если поискать хорошенько, то преимущество всегда можно найти.
Она заправила рубашку в бриджи, взяла в руки чулки и башмаки и зашагала к двоим мужчинам, наслаждаясь прохладой, исходившей от влажного мха и торфа под босыми ногами.
Когда она приблизилась, ее встретил взгляд ярко-голубых глаз, Тэмсин инстинктивно вздернула голову, а сердце ее учащенно забилось в груди. Что сделано, то сделано, сказала она себе твердо. Минута безумия миновала, теперь надо было думать о настоящем.
Глава 3
Джулиан пристегнул перевязь с саблей. Вооруженный, он тотчас же почувствовал себя увереннее, хотя палаш великана все еще был наготове и Сент-Саймон не сомневался, что этот человек в любую минуту может пустить его в ход.
Девушка шагала к ним по берегу, небрежно размахивая рукой, в которой несла чулки с башмаками, будто собралась на пикник у реки. Он так и не понял, что же произошло между ними. Его гнев, злость на то, что она сумела перехитрить его, претерпели какую-то странную метаморфозу. Это было нечто более глубинное и захватывающее, чем обычная похоть. Так что во время этой жаркой схватки он утратил всякое представление о реальности и долге.
В результате он лишился пленницы и чуть не погиб сам. Злость Джулиана на самого себя была безгранична. Он быстро преодолел искушение позвать своих людей. Отсюда, из леса, они бы не услышали его и, конечно, не смогли бы прибежать достаточно быстро, чтобы помочь в схватке с вооруженным Габриэлем. Зато Фиалка была безоружна — об этом позаботился Корнише.
— Он называет себя полковником лордом Джулианом Сент-Саймоном, — объявил Габриэль Тэмсин, когда она подошла к ним. — Настоящий джентльмен и аристократ.
Он поковырял в зубах ногтем, и его выцветшие глаза при этом оглядели Сент-Саймона с прежним бесстрастным любопытством.
— Похоже, ты была у него в долгу, малышка, но, я так думаю, ты с ним расплатилась.
Услышав это язвительное замечание, Тэмсин вспыхнула и быстро заметила:
— Не в том смысле, как ты думаешь, Габриэль. И хватит об этом.
— Хватит? — Брови Джулиана поднялись. — Ты так думаешь, Виолетта? Ах, да, извини, я полагаю, у тебя есть другое имя. У нас же сейчас происходит официальное знакомство… — Он отвесил ей насмешливый поклон, и воздух между ними, полный напряжения, казалось, затрещал, испуская искры. Его тело все еще хранило воспоминания о ее теле, в то время как мозг старался стереть эти воспоминания, и он чувствовал, что то же самое происходит с девушкой, они ведь совершили этот безумный полет вместе.
— Меня зовут Тэмсин, — ответила она, — если это имеет для вас какое-то значение.
Она пожала плечами, но ни жест, ни беспечность ее тона не убедили его. Имя показалось ему такой же загадкой, как и его обладательница.
— О, имеет, — уверил ее Сент-Саймон, — Тэмсин. Это корнуолльское имя.
— Его выбрала моя мать. Откуда вы знаете, что оно корнуолльское?
— Я сам из Корнуолла, — ответил он. Его удивил внезапный блеск в ее глазах, будто кто-то зажег там свечу.
— Вот как? — сказала она небрежно. — Я думаю, что родственники моей матери тоже были корнуолльскими аристократами.
Тяжелые веки полковника опустились, он заговорил, насмешливо растягивая слова:
— Прости меня, но что делать корнуолльской аристократке в постели испанского бандита?
Габриэль схватился за свой мощный палаш.
— Следи за тем, что говоришь, англичанин, — произнес он тихо. — Ты оскорбляешь мою госпожу, на свое несчастье.
Джулиан поднял руку в знак примирения. Он не понял, говорит ли этот человек о Фиалке, которая по всем статьям никак не походила на леди, или о ее матери, но в сложившихся обстоятельствах он счел единственно возможным выходом немедленно пойти на попятный.
— Простите меня. Я не собирался наносить даме оскорбления. — Он сделал особый нажим на слове «дама». — Но, мне кажется, мое удивление понятно.
— Возможно, но едва ли это ваше дело, сэр, — холодно ответила Тэмсин. — И уж, во всяком случае, не солдату об этом судить.
Его ошеломило суровое выражение ее лица. Темно-фиалковые глаза, казалось, смотрели сквозь него; и в их глубине плясали черти.
Ну, конечно же, Фиалка унаследовала банду отца после его смерти. Джулиан слышал какую-то историю о том, как на горную деревушку Эль Барона напала группа негодяев-дезертиров. Взбунтовавшиеся солдаты английской и французской армий рыскали по полуострову, буянили и без зазрения совести грабили, насиловали и убивали.
Мрачный Габриэль сделал еще один шаг к нему, и он счел за благо сменить тему.
— Так о чем ты не хотела говорить, Виолетта? — В данных обстоятельствах Сент-Саймон счел это имя более подходящим. Его брови вопросительно поднялись.
— Ни о чем. Никаких переговоров с чертовыми солдатами, — грубо отрезал Габриэль. — Пойдем, девочка. Раз этот человек спас тебе жизнь, оставим жизнь и ему. Но давай-ка убираться отсюда.
— Погоди, Габриэль. — Тэмсин положила руку ему на плечо.
— Мы кое-чем обязаны Корнише, — сказала она медленно, и губы ее слегка скривились. Теперь ее смущение прошло — она вновь почувствовала твердую почву под ногами. Корнише уничтожил ее людей, не говоря уже о том, как он обошелся с ней, и потому он заслуживал наказания. Она не рассчитывала, что английский полковник и его люди ввяжутся ни с того ни с сего в схватку с французами — правила ведения войны запрещали такую самодеятельность, — но они могли бы помочь ей хотя бы пощекотать Корнише нервы.
