— А почему непотребное? Вы знали, где убитая проводит время? — осведомился Виен, но без огонька. Мне показалось, что ему больше служанки известно, где пропадала старая герцогиня.
— Так какой приличный салон ночью работать будет?! — всплеснула руками камеристка. Да, с этим не поспоришь — обычно в кружках по вышивке или чтению собирались днём.
Виен ещё немного поговорил с камеристкой и велел ей звать герцогиню. Пока инквизитор сухо общался с Донной Фэльтон, я размышляла. И всё-таки — почему маньяк выбрал не Донну, а матушку герцога?..
— Послушайте, ваше преосвященство, — герцогиня пошла ва-банк, — у меня не слишком много времени, надо быть рядом с мужем. Говорю по существу: утро я провела вместе с мужем. Свечку никто не держал, но слуги у дверей ходили. Мы живём в другом крыле, и незаметно добраться через дом, полный слуг, невозможно. Я думаю, вам уже пересказали сплетни…
— Вы знали, какое заведение облюбовала ваша свекровь в последнее время? — довольно резко перебил Виен, буквально обжигая женщину холодным взглядом. Герцогиня растерянно захлопала глазами — видно, возражений она не ожидала.
— Нет. Нет, не знала. Вернее, Гамэль говорил, что дескать за матушку волнуется, по поводу ночных отъездов, но я никогда не интересовалась этим.
— Хорошо… — потянул Виен таким тоном, словно уже подписывал приговор. Даже я впечатлилась: — Как получилось, что эрцгерцог женился на дочери торговца или лавочника? Он так любил матушку, но невесту отчего-то взял ей не по нраву. Почему?
Ничего себе! Судя по круглым глазам и глупому виду герцогини, Виен попал в цель. Нет, мне тоже примерещилось, что она слишком прямолинейна для аристократки, но высказаться бы я не решилась.
— Мы… мы оба рано овдовели и долго были любовниками, а потом Гамэль сказала, что я ему подхожу в жёны… Дескать, мои капиталы и ум ему пригодятся…
Ха, а герцог не промах. Не бедная, должно быть, лавочница.
— Но его мать изводила вас, мешала сложившейся идиллии, — продолжал допытываться Виен. Неожиданно герцогиня рассмеялась.
— Ваше преосвященство, я десять лет вела дела покойного мужа, сумев сохранить и преувеличить доходы. Что мне эта старая перечница, после всех стряпчих, судов и орущих покупателей?..
Виен остался, чтобы сказать пару слов эрцгерцогу, а я сбежала из дворца с гудящей головой. Отчего-то меня сильно впечатлили эти "беседы". Но пожалуй, сегодня я впервые увидела Виена в непривычном облике. В облике, собственно, инквизитора.
Нет, он не повышал голос, не угрожал, не давил титулом, но хорошо выцеплял болевые точки. Я невольно подумала, что возжелай он меня расколоть — разговорил бы за минуту. Но Виен играл с имперской гостьей, как кошка с мышкой. Почему?.. Что не давало ему влезть в мои тайны?
"Ты не приоритетная задача, — констатировала Реса, — и наверное, догадывается он. Было бы странно, если б не догадался"
Или меня просто помиловали? Позволили начать игру? Ведь ему определённо нравилось дискутировать со мной в облике Ксавьера
Ох, Виен… Прижать бы тебя к стенке и узнать правду, да только сама прижатой окажусь.
С одной стороны, мне хотелось разорвать этот замкнутый круг. Подойти к нему, взять за руку, объяснить всё-всё. Но могла ли я доверить своё будущее Виену? В худшем случае, он с позором вернёт меня в Империю, в лучшем — женится. Только нужен ли такой брак?.. По принуждению, по договору. Ненастоящая семья и ненастоящая жизнь. Достаточно вспомнить отца, который полжизни любил свою фаворитку и сильно сдал после её замужества.
Отчего-то внутри поселилась горечь. Везде клин, как говорила Марго.
Пощипала себя за щёки, чтобы привести в чувство. У эрцгерцога несчастье, а я увязла в паутине романтических бредней! Виен даже о симпатии мне не говорил. Может, это не влюблённость, а простая… физиология!
— Какая физиология? — послышалось над ушком. Ойкнула и, переступив с ноги на ногу, впечаталась спиной в торс инквизитору. А ему только дай добычу цапнуть!
— Ч-ч-то?..
— Ты бурчала что-то про физиологию, — усмехнулся он, обнимая меня за талию и зарываясь носом в волосы, — вот я и интересуюсь, что на уме у фройляйн.
— И-исключительно важные вещи! — выпалила в ответ, но щёки предательски покраснели, выдавая меня с головой. Хотя, учитывая его поведение, было с чего краснеть!
Объятия стали крепче, а губы Виена скользнули ниже, целуя ушко.
— Ваше преосвященство! — строгим, почти не дрогнувшим голосом осадила я: — Не знаю, как в Валессе, но в Империи нельзя прилюдно обнимать незамужнюю девушку!
— А не прилюдно, значит, можно?
Тон змея-искусителя удался ему на славу. Я почти потеряла бдительность.
— То, что происходит за закрытыми дверями — это другое, а если ты обнимаешь девицу на людях — ты имеешь на неё виды! Как минимум, ты готов жениться или отвоевать её честь в борьбе соперников!
— Как любопытно… — потянул Виен, но из рук меня не выпустил, — отвоевать… Прямо варварство какое-то.
— Ничего не варварство, — парировала, хотя традиция мне самой казалась дикой. Но чисто из-за духа противоречий! — Это важно, чтобы показать готовность мужчины к серьёзным отношениям!
— С одной точки зрения — да, а с другой у имперцев нет периода притирания пар, или конфетно-букетного, как пишут в романах. Выбор партнёра ограничивается социальным равенством и внешней силой, красотой избранника. Для прогрессивного государства это весьма негативно. Нет разбавления крови…
Ну кого куда, а Виена — в дебри демографической политики.
— Виен, — едва сдерживая улыбку, парировала я, — мне всё равно, что нужно прогрессивному государству. Я хочу, чтобы перед объятиями мой избранник подтвердил серьёзность своих намерений. По крайней мере, на публике.
— А не на публике?
Конечно, он зацепился за эту фразу. Повернувшись к нему, я повторила один из жестов Марго — подалась вперёд и как бы невзначай скользнула губами по виску мужчины.
— Не на публике — безусловно интересный вариант. Но пока вы мне не нравитесь… настолько.
Как только получилось удержать лицо — не представляю! Но я не покраснела, не захихикала и даже не отвела взгляд. Хотя последнее — зря!
Хищный прищур Виен явно намекал, что инквизитор принял вызов. По позвоночнику побежали мурашки, а в воздухе словно запахло грозой. Ледяные глаза обжигали, но странное дело, этот холод уже не пугал. Мне хотелось коснуться его, ощутить, как лёд плавиться под тёплыми ладонями. От прикосновений губ. От нескромных ласк, подобных тем, что он дарил мне вчера. Растопить лёд — непреодолимый соблазн. Ведь за ледяным панцирем прятался другой Виен. Ироничный, прямолинейный и горячий. Достаточно горячий, чтобы поймать в свой плен северянку…
Я искала в его глазах вчерашнего Виена.
