Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 24
Господи… Перед глазами у меня проносятся бесчисленные звонки в службу защиты детей, которыми придется заниматься до конца дежурства. Увидев явное замешательство на моем лице, она повторяет более четко:
– Он обожает ко-дить.
Четверг, 28 декабря 2006 года
Мне непонятна сама идея зависимости – как, думаю, и многим, у кого ее нет. Как бы то ни было, сложно применить рациональное мышление к людям, не способным быть рациональными, чей разум оказался в заложниках.
Это типичные обитатели больниц. Пациенты, задыхающиеся от вызванной курением эмфиземы[57], которые трясутся в инвалидных креслах на больничной парковке, поочередно затягиваясь сигаретой и вдыхая кислород из баллона. Алкоголики, уже потерявшие семью, работу и предупрежденные врачами о том, что их печень вот-вот откажет из-за цирроза, которые по дороге домой из больницы все равно останавливаются в пабе, чтобы пропустить бокал пива.
Есть еще и пациентка К. М. – дама за шестьдесят, убивающая себя хурмой. Хирурги попросили меня осмотреть ее по поводу постклимактерического кровотечения. Прежде чем сделать это, я прочитал направление из ее медкарты. А затем перечитал его, решив, что секретарша врача-консультанта нанюхалась канцелярского корректора.
Лет десять назад К. М. провели гастрэктомию[58] из-за рака желудка, и теперь ей следует соблюдать строгую диету: избегать определенных продуктов, которые она не в состоянии переварить. И возглавляет этот список хурма. Не самая популярная ягода, так что отказаться от нее, должно быть, не особо сложно, как можно было бы подумать.
К. М. выросла на Мальте, и ее семья на Рождество всегда лакомилась хурмой. Пациентка определенно не была готова поступиться этой традицией, даже несмотря на предупреждения хирурга[59]. Причем она знала, что это были не пустые угрозы, поскольку эта маленькая оранжевая засранка уже пять раз вызывала у нее кишечную непроходимость, разрушая Рождество в разные годы: в кишечнике образовывалась прочная, словно бетон, пробка, из-за которой К. М. трижды попадала под нож хирурга. Последний случай был на прошлой неделе, когда хирурги вскрыли ее, чтобы выдавить из кишки диоспиробезоар[60], будто стеклянный шарик из тюбика с зубной пастой.
– Просто я не представляю себе Рождество без этого, – объясняет она, и я уже не уверен, имеет ли она в виду хурму или же госпитализацию из-за кишечной непроходимости.
В следующей дневниковой записи подробно описывается одна медицинская процедура, о которой, возможно, будет неприятно читать. Если желаете себя от этого избавить, переходите сразу к следующей.
Пятница, 29 декабря 2006 года
Понятие «рождественские праздники» не особо применимо к медицине. Младенцам наплевать на ваши планы ознакомиться с содержимым большой бутылки ликера и добраться до дна жестяной коробки с конфетами. И ситуации, требующие неотложной медицинской помощи, не случаются реже только потому, что из колонок в каждом магазине гремят песни.
Запланированные у профессора Деверо хирургические прерывания беременности определенно не станут ждать окончания праздников. На сегодня меня поставили к нему в операционную, и первая в списке – пациентка С. Г., чья невероятно печальная история будто прямиком из учебника по этике: ей двадцать один, и из-за проблем с сердцем она вряд ли выживет, если продолжит вынашивать ребенка. На пятнадцатой неделе ее сердечная функция уже значительно ухудшилась, и ей пришлось принять душераздирающее решение: прервать беременность с целью сохранить собственную жизнь[61]. Итак, пока все объедались, она мучительно раздумывала над неимоверно тяжелым решением, и сегодня, когда все отсыпаются после четырехдневного кутежа перед очередным повтором фильмов по телевизору, она лежит под общей анестезией.
Я прочитал ее медкарту и в курсе этой истории, но никто в операционной об этом не говорит. Профессор Деверо спорит с анестезиологом о том, у кого самый неудачный рабочий график на Рождество. Вместо того чтобы усесться на стул для проведения процедуры, профессор поворачивается ко мне и спрашивает:
– Сделаешь?
Мне очень-очень не хочется этого делать. Но даже мысль об этом кажется эгоистичной: кто я такой, чтобы беспокоиться о собственных чувствах, когда передо мной пациентка, переживающая самый мрачный, самый тяжелый день в своей жизни? Процедура, однако, в итоге оказывается невыразимо ужасной – еще одна травма в мою и без того разрывающуюся от натуги копилку.
Дилатацию и кюретаж здесь проводят довольно редко: при мне их прежде не делали[62]. Что профессор подумает обо мне, если я не соглашусь? Вряд ли произведу на него впечатление, отказавшись от возможности потренироваться. Может, просто признаться ему, что для меня это слишком тяжело? Проще сказать, что я пьян или провалил выпускные экзамены, и последние три года использовал поддельный пропуск в больницу. Разве врач может отказаться от своих обязанностей из-за того, что он такой неженка?
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 24
