— Пока Петя спит, я схожу в милицию, — решилаЛюба. — Отделение поблизости.
— А может, я схожу? — с надеждой спросила Лайма,покосившись на кроватку. Отсюда была видна только просунутая сквозь прутьярозовая нога с крохотными пальцами.
— Нет уж, лучше я. У меня преимущества. Не забудь, чтоя останусь с ним на ночь.
Люба допила чай, поправила волосы и вышла в коридор. Кактолько щелкнул замок, Лайма отправилась в спальню и принялась искать Сонинузаписную книжку. Книжка очень пригодится милиционерам. Без нее они вообщеничего не смогут сделать! Возможно, чтобы найти книжку, им придется обыскатьдом. Соне это было бы неприятно.
Книжка завалилась за тахту и уже успела обрасти бархатнойпылью. Вероятно, Кисличенко, по обыкновению, трепалась по телефону, лежа наживоте и болтая в воздухе ногами. А потом просто спихнула ее на пол и незаметила. Нянька, ясное дело, не протирала пол, а если и протирала, то толькона видном месте. Уж конечно, она не лазила за тахту. Тем более что поддержаниечистоты не входило в ее прямые обязанности. Соня лишь иногда приплачивала ей зауборку.
К изумлению Лаймы, в книжке содержалось очень мало записей.Ей-то казалось, что Соня то и дело знакомится с мужчинами и ходит на свидания.Она была симпатичной, контактной и могла обаять даже ярого женоненавистника,который улыбался дамам только тогда, когда они уходили.
Вернулась Люба, и они вдвоем выписали все телефонные номерана бумажку, а книжку решили поскорее отнести милиционерам.
— Станем звонить всем абонентам подряд? — спросилаЛюба. — Сонька нам даст потом на орехи!
— Пусть поскорее наступит это «потом», —пробормотала Лайма, и тут зазвонил ее мобильный телефон.
Она шикнула на него, словно на брехливую собачку, ипоспешила поднести трубку к уху.
— Лайма! — В телефоне возник обеспокоенный голосБолотова. — Я заехал в центр, а тебя нет. Мне сказали, что ты сегодняучаствовала в спасении самоубийцы.
— Ну да, — неохотно согласилась Лайма, немедленновспомнив, как она гналась за Возницыным. — Но все окончилось благополучно,его вытащили на сушу. Он был весь мокрый, но живой.
— Откуда его вытащили? — озадачился Болотов.
— Откуда, откуда? Из реки. — Лайма с напряженнымвниманием наблюдала за младенческой ногой, которая согнулась в коленке иактивно пошевелила большим пальцем.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— А что?
— Возле вашего центра нет реки.
— А-а-а! Ты имеешь в виду того, первого самоубийцу! Сним тоже все хорошо.
— Лайма, а у тебя — все хорошо?
— Чего у меня может быть хорошего? Ой, ты же еще незнаешь, что Соня Кисличенко пропала!
— Пропала? — переспросил Болотовозадаченно. — Кто тебе сказал? Ты уверена?
Лайма подумала, что сейчас он наверняка нахмурился. Онвсегда хмурился, когда напряженно размышлял. Из-за этого казалось, что любаявозникшая проблема радикально портит ему настроение.
— Я абсолютно уверена. Ее нянька, вся в слезах,притащила ко мне на работу ребенка, и теперь мы с Любой Жуковой его нянчим. Ине знаем, что делать дальше. Вообще-то мы заявили в милицию, но все равно… Унас есть Сонина телефонная книжка…
— Я выезжаю, — коротко сказал Болотов.
— Вот за это я его очень уважаю, — пробормоталаЛайма и пояснила для Любы:
— Ни одного лишнего вопроса. Просто: «Выезжаю!» — ивсе.
Конечно, он не догадался, что лучше постучать, и принялсяжать на кнопку звонка. Петя немедленно проснулся и заревел.
— Чего это он так орет? — удивился Болотов,зарулив в комнату.
— Хочет к маме, — вздохнула Люба и, задрожавнижней губой, жалобно добавила:
— А мамы нету.
— Куда же она подевалась? Может, под машину попала? Выобзванивали больницы? В Бюро несчастных случаев наводили справки? — Лаймас Любой виновато переглянулись. — Ясно, не обзванивали и справок ненаводили. Сидели и кусали локти. Ладно, это я возьму на себя. А можно сделатьтак, чтобы он замолчал?
Болотов пальцем указал на младенца, и тот, на секундуперестав рыдать, уставился на него любопытными влажными глазами.
— Вот. Так гораздо лучше, — похвалил тот. —Гораздо.
В ответ Петя сделал столь глубокий вдох, что его маленькаягрудь раздулась, как капюшон кобры. Потом натужился, покраснел и поднял такойор, что Любины кудряшки немедленно встали дыбом.
— О-о! — сказал Болотов, изучающе глядя намальчишку. — Придется мне пойти на лестницу.
Он действительно отправился звонить на лестницу и черезнекоторое время сообщил, что никакого несчастного случая с Соней не произошло.
— По крайней мере в скорбных местах нет ни ее самой, ниее тела.
Люба украдкой перекрестилась, а Лайма, которая держаларебенка на руках, незаметно перевела дух. С трудом им удалось унять Петю и заинтересоватьего плюшевым зайцем с обгрызенным ухом. Он подумал-подумал и активно принялсяза второе, а у взрослых появилась возможность обменяться мнениями. Болотовпочесал переносицу и спросил:
— А кто видел ее последней?
— Мы с тобой, — взволнованно ответилаЛайма. — В пятницу на остановке. Перед тем, как ты решил отправиться наработу.
— Я не сам решил, меня вызвали, — обиженно заметилтот. — Кстати, когда я развернулся и поехал в офис, то посмотрел в сторонуостановки. Специально, чтобы проверить, уехала Соня или все еще стоит. Так вот:ее там не было.
— Ты в этом уверен? — недоверчиво спросилаЛюба. — Ты ведь развернулся и, значит, возвращался уже по другой сторонешоссе. Кроме того, была пятница — машин полно, что ты мог разглядеть?
— Нет, я бы ее увидел, — заупрямилсяБолотов. — Машин действительно было много, но они еле-еле ползли. Я бызаметил Сонин ярко-синий костюм, уверяю тебя.
— Значит, поговорив с нами, она ушла оченьбыстро, — задумчиво сказала Лайма. — Ты не помнишь, сколько быловремени?
— Отлично помню, — он потер по очереди ясныйвысокий лоб, потом мужественный подбородок и в заключение аккуратно причесанныйзатылок. — Когда мне позвонили из офиса, было без нескольких минут семь.
— Выходит, около семи Соня с кем-то встретилась и ушлас тем человеком, — заключила Люба, а прагматик Болотов возразил:
— Или ушла одна. Мы же не видели этого своими глазами.
— В руках у нее был пластиковый пакет, — вмешаласьЛайма. — Полагаю, там и лежал фотоальбом. Соня сказала, что встречается сошкольным другом, которому должна его отдать.
— А мне ты заливала, что она отправляется к Возницыну!
