Ознакомительная версия. Доступно 55 страниц из 274
Если образ Элизы у детей ассоциировался с дисциплиной, Билла они отождествляли со смехом, изобилием и добрыми временами. Он был идеальным товарищем по охоте и рыбалке, метким стрелком, способным сбить в полете мелкую птичку. Билл обожал оружие, дома в Моравии он держал великолепный набор вычищенных хорошо смазанных винтовок (в том числе одну с оптическим прицелом). Он мог выбрать сосну на лугу и быстрыми выстрелами очистить ее от коры. Меткость хорошо служила ему при продаже патентованных лекарств, с ее помощью он собирал толпу в незнакомых городах. Он ставил чучело с глиняной трубкой во рту, отходил на две сотни шагов и выстрелом разносил трубку вдребезги, а затем предлагал десятидолларовую банкноту любому в толпе, кто сравнится с ним в мастерстве.
Полный жизни и любящий веселье, Билл создавал вокруг себя заразительное оживление, куда бы ни пошел. По словам его сына: «Он всегда хотел, чтобы дома что-то происходило, – пение, либо музыка»26. Билл был очень практичным человеком и применял свои таланты для собственного удовольствия. Однажды он узнал, что одного скрипача-виртуоза упрятали в городскую тюрьму за пьянство. Нарушителю предоставили выбор – заплатить сто долларов штрафа или сидеть в тюрьме сто дней, по доллару за день. Не имея на руках ста долларов, Билл оставил музыканта потомиться тридцать пять дней, а потом выкупил за шестьдесят пять долларов и забрал в обмен скрипку. Десятилетиями Билл заботливо хранил этот прекрасный инструмент с насыщенным звуком, водил по нему смычком, держа у пояса, как сельский скрипач. Без сомнений, любовь к музыке Джон унаследовал именно от Рокфеллеров.
При том что за окнами дома в Моравии мерцали воды озера Оваско, многие любимые воспоминания Джона Д. о тех временах связаны с рыбалкой с отцом, который и в лодке был способен на из ряда вон выходящие вещи. Во время одного из выездов на озеро, Уильям, тогда еще толстый малыш, не умеющий плавать, имел неосторожность пожаловаться на жару. «Так освежись!» – Отец подхватил ошарашенного мальчика за пояс и бросил за борт. Уильям сразу пошел ко дну, и тогда Большой Билл прыгнул в воду, достал его и начал учить плавать. Джон с оптимизмом рассказывал об этом случае: «Он всегда учил нас быть ответственными и заботиться о себе»27.
Было бы неверно (пусть даже и заманчиво) видеть в Уильяме Эйвери Рокфеллере просто легкомысленного любителя поразвлечься, так как он был по-своему нравственным человеком. Он был убежденным трезвенником – алкоголь сломал жизнь его отца, Годфри, – а однажды, поймав Джона и Уильяма курящими в сарае, устроил им суровый выговор. «Брату было уже за сорок, когда отец узнал, что тот курит, и у него на глазах выступили слезы», – сказал Джон, любивший фокусироваться на добродетелях отца, удобно обходя пороки28.
Ни в одной другой сфере не произвел Билл большего впечатления на своего старшего сына, чем в магическом царстве денег – а может быть его старший сын был более восприимчив именно к этому. Большой Билл любил деньги почти чувственной любовью и обожал покрасоваться, мельком показывая собеседнику пухлые пачки скрученных банкнот. «Джон Д. Рокфеллер унаследовал хватку и любовь к деньгам от отца, – отметил один из приятелей Билла. – Старик обожал деньги почти до помешательства. Никогда не встречал человека с такой любовью к деньгам»29. Билл не сильно доверял банкам и прятал деньги дома, что было типичным для обитателя маленького городка. Это недоверие передалось и Джону, впоследствии он будет держать «Стандард Ойл» подальше от когтей финансистов с Уолл-стрит. Как вспоминал один из соседей Билла: «У него были деньги, много денег. Он держал их в ящике стола. Я видел их, банкноты в один, два, три доллара (тогда были в ходу банкноты в три доллара), пять, десять, двадцать и пятьдесят, все перевязанные, как дрова, и связки, стянутые бечевкой, рядами заполняли ящик» 30. Говорили, что у Билла было ведро на четыре галлона (15 л), полное золота, хотя, вероятно, блестящая поверхность скрывала простой металл. Однажды, на семейном сборище, Билл исчез, а потом неожиданно ворвался из своей комнаты со скатертью, сшитой из банкнот разного номинала. Он испытывал постоянную необходимость поддержать образ важной птицы и тем самым скрыть ничтожность своих достижений. Ни мальчиком, ни во взрослом возрасте Джон не видел ничего патологического в помешательстве отца на деньгах, из чего можно сделать вывод, что он сам имел ту же слабость. Уже став обладателем колоссального состояния, он сказал с восхищением об отце: «Он завел за правило носить при себе не меньше тысячи долларов и держал их в кармане. Он был способен позаботиться о себе и не боялся держать при себе деньги»31.
Детство Джона отравляла не столько сама бедность, сколько постоянное беспокойство о деньгах, и неудивительно, что наличные стали казаться даром Божьим, благословенным предметом, избавлявшим от всех невзгод. После недель или даже месяцев, проведенных семьей в тревоге, при растущем кредите и в ожидании Отца, он внезапно появлялся, как веселый Санта Клаус, купающийся в деньгах. Он компенсировал свое долгое отсутствие показной щедростью с детьми. Для Джона деньги стали ассоциироваться с этими краткими, но приятными интерлюдиями, когда непредсказуемый отец был дома, и Рокфеллеры становились настоящей семьей.
В первые годы в Моравии Большой Билл начал учить старшего сына вести дела, посылая восьми-девятилетнего мальчика прицениться и купить дрова в дом. «Я знал, что такое хороший корд хорошего крепкого бука и клена, – сказал Рокфеллер. – Отец говорил брать только крепкие ровные поленья и не подкладывать туда сучья или гниль»32. Из всех уроков отца, усвоенных Джоном, пожалуй, ни один не превзошел по важности умения очень тщательно вести подсчеты. Беспутная жизнь Билла вынудила семью экономно расходовать их кредит, и пристальное внимание к их неустойчивой финансовой ситуации стало вопросом необходимости.
В том, что касается деловой этики, Билл демонстрировал самое своеобразное сочетание качеств, мог быть невероятно благородным в один момент и плутоватым в другой. Его сын негласно усвоил, что коммерция – это жестокая конкурентная борьба, и ты вправе переиграть соперника всеми средствами, честными или нет. Он обучал Джона наблюдательному безжалостному стилю торга, который тот впоследствии сделал знаменитым. (Билл умел торговаться самыми неординарными методами. Однажды он предложил цену за ферму на тысячу долларов меньше, чем просил владелец; и, чтобы уладить вопрос, предложил стрелять по цели. Билл выиграл и получил свою скидку в тысячу долларов.) Будучи странствующим лекарем-шарлатаном, продающим сомнительные средства доверчивым сельским жителям, Билл скептически относился к уму людей и не стеснялся пользоваться их наивностью.
Как работодатель Билл изобрел собственный причудливый способ управления людьми. Во времена, когда он еще был уважаемым человеком и держал предприятие по лесозаготовкам, он хорошо и исправно платил своим людям и, по словам его сына, был очень популярен. Но при этом он завел обычай нанимать рабочих ненадолго, вежливо информировать их: «Вы мне больше не нужны», – а через несколько дней брать их снова: он гордо называл это «правилом расчета и найма». Возможно, из-за этого он казался не таким уж приятным боссом, но сын приветствовал такую обескураживающую тактику. «Люди не ленились; никакого застоя среди них не было»33. Что довольно странно, Джон описывал, что отец «наиболее великодушен и доброжелателен с подчиненными, но при этом исключительно практичен и проницателен, осмотрителен и находчив»34. Казалось, это один из многих моментов, когда он приукрашал правду о Большом Билле. Назвали бы Билла «великодушным и доброжелательным» рабочие, которых он рассчитывал и нанимал?
Ознакомительная версия. Доступно 55 страниц из 274
