И Кайя знала это. Именно поэтому старалась не смотреть ему в глаза. Сидела, повернувшись лицом к толпе на набережной, и потягивала дайкири.
Но она обманывала себя. Если бы между ними была толстенная кирпичная стена, они чувствовали бы друг друга и сквозь эту стену.
Разве она не понимает этого?
– Расскажите мне о своем отце, – вдруг попросил Брант.
Кайя подняла бровь.
– Зачем?
Он улыбнулся.
– Мне интересно, вы не доверяете всем мужчинам или только мне?
– Только вам, – сказала Кайя, и ее губы невольно сложились в головокружительно-сексуальную улыбку, так не сочетавшуюся с ее словами. Она поставила свой бокал. – Рассказывать особенно нечего. Мой отец думает, что он очень красивый человек. И не может выносить рядом с собой некрасивых.
Брант нахмурился.
– Вы – его дочь.
Среди этого прекрасного солнечного летнего дня Кайя вдруг зябко поежилась.
– Единственное, для чего я ему нужна, – это его имидж.
И тут его осенило.
– О господи. Ваш отец Ллойд Бентон, не так ли?
Она еще больше съежилась.
– Да. Я его единственная дочь.
Теперь Брант понял, кто она. Ллойд Бентон владел огромными парками подержанных машин по всей Австралии. Он постоянно появлялся на страницах светской хроники, обвешанный красотками.
– Он – ваш отец?
Она вскинула голову.
– Я не собираюсь за это извиняться.
– Я вовсе не имел это в виду.
Неудивительно, что она не доверяла мужчинам.
Брант мог себе представить, что большинство из них, едва увидев Кайю, сразу пытались уложить девушку в постель. И это только, укрепляло ее в презрении к мужчинам. Внезапно он увидел эту девушку с другой стороны.
– Это объясняет многое в ваших отношениях с Филиппом.
Кайя напряглась.
– Если вы подразумеваете, что я хочу выйти замуж за кого-то, чья постель не похожа на проходной двор для старлеток, то вы правы. Филипп хороший человек. – Она, не отрываясь, смотрела на свой бокал. – Он будет замечательным отцом и преданным мужем.
– Вы забыли добавить, что любите его.
И это его заинтересовало?
– Это само собой разумеется.
– Да?
– Да. А как насчет вас? – спросила она, ловя его взгляд. – Ваши родители живы?
Но Брант не испытывал никакого желания говорить о себе.
– Нет. Они умерли, когда мне было восемнадцать.
Кайя сочувствующе посмотрела на него.
– Мне жаль. А братья или сестры?
Его челюсть напряглась.
– Брат. Младше меня на пару лет. – Он посмотрел на часы и встал. – Нам пора. Пойдемте. Уже поздно.
Удивление в ее глазах сменилось подозрительностью, а затем – презрением.
– Держу пари, у вас свидание?
– Выиграли.
Брант не стал уточнять, что это «свидание» с двумя его заместителями.
– Филипп Рейд, как ты мог! – воскликнула Кайя на следующий день, ворвавшись в его квартиру. Она звонила ему, когда вернулась с выставки. Он не ответил, но девушка подозревала, что он был дома. Но теперь она решила высказать ему все, независимо от того, как Фил себя чувствует и настроен ли говорить.
– Что я могу сказать, Кайя? Извини. Она остановилась прямо перед ним.
– Я не люблю, когда меня используют, – сказала она сквозь зубы.
Он нахмурился.
– Но я и не собирался… Я не думал…
– Нет, ты думал! – Она швырнула футляр с ожерельем на стол перед ним. – Не делай из меня дуру, Филипп! Ты подарил мне ожерелье, потому что знал, что Линетт будет на вечеринке. А в довершение ко всему объявил о нашей помолвке. А потом смылся, бросив меня на растерзание сплетникам.
Филипп смутился.
– Мне действительно жаль. Я не думал, что все так далеко зайдет…
– А вчера? Ты же собирался со мной на выставку!
– Извини, я плохо себя чувствовал. Но Брант обещал пойти с тобой. Разве не так?
– Так. Но я бы лучше пошла одна, – сказала она кисло, предпочитая не вспоминать о том, что на самом деле она прекрасно провела время.
Филипп подозрительно посмотрел на нее.
– Ты злишься, потому что я не пошел? Или потому что с тобой пошел Брант? Что между вами происходит?
Кайя напряглась, но тут же взяла себя в руки.
– Не будь идиотом, Филипп. И, между прочим, что это за сигнализация в моем доме? Я не помню, что давала кому-то право решать за меня.
Филипп нахмурился.
– Ты же моя… невеста. Я должен был предпринять какие-то шаги. Иначе бы Брант что-то заподозрил.
Кайя заскрежетала зубами.
– Невеста я тебе или нет – я сама могу о себе позаботиться, – возразила она. – И если Брант думает, что…
– Что? – Филипп выехал из-за стола.
Кайя поняла, что сболтнула лишнее.
– Филипп, прекращай это. Я все время с опаской жду, что еще ты выкинешь.
– Он тебе нравится, да?
Кайя рассмеялась.
– Конечно, нет.
– А я все испортил, объявив о нашей помолвке. – Он остановил кресло прямо перед ней и в бессильном гневе стукнул кулаками по подлокотникам. – О господи. Как же все запуталось…
– Мягко сказано. Что мы будем делать?
Он посмотрел на нее несчастными глазами.
– Я не знаю.
– Это не может так продолжаться, Филипп.
– Я понимаю. Господи, мы же собирались только один раз появиться вместе на людях.
Кайе стало жаль своего непутевого шефа.
– Ты не виноват. Ты не знал, что отец Линетт тоже будет на том обеде.
– Да, но я знал, что он вращается в тех же деловых кругах. Черт возьми, надо было сразу прекратить эту игру.
Он посмотрел на свою ногу, и его рот искривился в жалкой улыбке.
– Еще эта авария. Я знаю Линетт. Она убедила бы саму себя, что очень нужна мне. А потом убедила бы в этом и меня тоже. Я не хотел этого допустить. – Он нервно передернулся. – А она заслуживает лучшего, чем всю жизнь ухаживать за несчастным калекой.
– Филипп! – Кайя присела на корточки перед его инвалидным креслом. – Не говори так. Ты не калека. Подумаешь, небольшая хромота.
Он глубоко вздохнул.
– Прости. Очередной приступ жалости к себе. Кайя задумалась.
