Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
В её смерти многие при дворе склонны были обвинять фаворитку Людовика, мать его детей – маркизу Атенаис де Монтеспан, после недавнего скандала, связанного с отравлениями, бывшую в опале, и всеми силами пытавшуюся вернуть себе расположение царственного возлюбленного.
– О её судьбе ничего не известно, сир. Девушка пропала, как в воздухе растаяла, – опасаясь вспышки королевского гнева, Розен, на всякий случай, сделал шаг назад.
Луи задумчиво покусывал верхнюю губу, как делал это всегда, когда был чем-то расстроен, или же, как сейчас, озадачен. Он уже и сам не знал, чему верить. Ничто теперь не было столь важным, как судьба юной боравской принцессы, оставленной на его попечение. То, что тело второй девушки так и не было найдено, давало ему надежду на то, что юная Шанталь, возможно, жива. Хватаясь за соломинку, Луи повернулся к сопровождающим:
– Ищите, господа. Переверните небо и землю, но найдите вторую девушку. Я хочу знать, кем были те, кто устроил поджёг, и почему? Всё, что вам удастся узнать, докладывайте мне в любое время суток.
Оставаться дольше на пепелище, не имело смысла. Развернувшись на каблуках, король направился к своей лошади, которую удерживал для него молодой адъютант. Вскочив в седло, Луи дал знак своему отряду возвращаться в Париж.
* * * * *
Нет, я точно когда-нибудь посчитаюсь с этим несносным человеком! Подумать только, его забавляло то, как я, никогда не бывавшая в столице, принимала за неё каждое поселение, что попадалось на нашем пути. Он хохотал до слёз, когда я восторгалась нарядами «парижанок» и их вкусом.
Обозвав меня невеждой, он посоветовал не высовываться так из окна, из риска вывалиться в какую-нибудь канаву, которых вдоль дорог была тьма тьмущая.
Возмущённая и оскорблённая до глубины души, я откинулась на сидение, и больше ни разу не выглянула в окно до тех пор, пока Клод сам не позвал меня. О, лучше бы я этого не делала!
Мы въехали в город через ворота Сен – Дени. При виде узких и невероятно грязных улочек, по которым нам пришлось проезжать, я испытала ужасное разочарование. Грязь и вонь! Разве такой была столица в моих радужных мечтах?
Крики скороходов, бежавших впереди карет со знатными сеньорами, и возвещающими о их прибытии, смешивались с криками: "Посторонись!», – которые издавали носильщики портшезов, неся на руках тяжеленую ношу и умудряющиеся уворачиваться из– под копыт приближающихся лошадей. К ним присоединялись торговцы и зазывалы, что там же, на улочках, бойко предлагали прохожим и проезжающим свой товар: зелень, овощи, посуду.
Чем дальше вперёд мы продвигались, тем удушливее и зловоннее становился воздух. Запах немытых тел смешивался с вонью разлагающихся прямо на улице мёртвых животных, и зловонием сточных вод, так же протекающих прямо по улицам.
Изо всех сил зажав пальцами нос, я ругала себя последними словами, за то, что поддалась уговорам ехать в Париж. Я не смогу жить среди этого мусора.
Клод лишь на пару мгновений придержал лошадей, давая какой-то карете на полном ходу промчаться мимо нас, но этого оказалось достаточно, чтобы в окно протиснулась чья-то грязная рука без одного пальца, а гнусавый голос её обладателя проканючил:
– Помогите, во имя всего святого, несчастному калеке, который не может сам заработать своей семье на пропитание.
Это оказалось настолько неожиданным, что я с визгом отскочила в противоположный конец. Но, это меня не спасло. Дверца за спиной распахнулась, и уже другие, не менее гадкие руки, обхватив меня за талию, вытащили вон из кареты.
Похититель был не один. Окружив меня, самого отвратительного вида попрошайки и нищие, несмотря на мои громкие протесты, поволокли меня за собой. Напрасно я звала Клода, никто не пришёл мне на помощь.
Меня передавали из рук в руки, как куль с мукой. Что-то невыносимо мерзкое и вонючее шарило по моему телу, забиралось под одежду, проверяло карманы. После того, как мне едва не запихнули в рот какую-то отвратительную тряпку, вопить я не решалась, лишь сцепив зубы строила планы мести, как непременно расквитаюсь с каждым из них после того, как освобожусь.
Не знаю, сколько времени меня тащили. По мне, так пронесли половину Парижа, когда очутились на невероятно омерзительном дворе, какого-то полуразрушенного сооружения, подозрительно похожего на старинный донжон, заполненный до отказа собравшимися там жуткими на вид бродягами и оборванцами.
Бесцеремонно сбросив меня прямо на землю среди нечистот, похитители отошли на несколько шагов назад. Толпа расступилась, пропуская вперёд какого-то человека. Присмотревшись к нему внимательнее, я ахнула. Передо мной стоял Жиль Фонтана собственной персоной.
Глава 12
– А, вот и моя беррийская роза, – широко разведя руки словно для объятий, мужчина быстро приближался ко мне.
За прошедшие три года, он мало изменился. Тот же наглый взгляд, грубый голос, добротная, но уже давно не чищенная одежда. Разве что седины стало больше, что при таком образе жизни не было удивительным.
Разгадав его намерения, я резко отскочила назад, и в предупреждающем жесте вытянула вперёд руку:
– Стой, где стоишь, Фонтана. На сегодня, грязевых процедур с меня достаточно.
Я сделала это не предумышленно, слишком поздно сообразив, что не должна была так разговаривать в присутствии его людей. Подобная вольность могла сослужить нам обоим плохую службу – ему лишиться авторитета, мне – его поддержки и заступничества перед этим сбродом.
Стараясь не показывать страха, я с каменным, по крайней мере мне хотелось так думать, выражением лица, следила за его, стремительно меняющейся мимикой. Злость, жестокость, почти ненависть… которые, впрочем, тут же сменились на улыбку, искусственно растянувшую его губы:
– А, у моей розы -то, оказывается есть шипы! – он обвел взглядом толпу, призывая присоединиться к его шутке. Вот, только глаза его не смеялись!
Словно по команде, толпа загоготала и заулюлюкала, словно услышала невероятную остроту.
Не отрывая от меня взгляда, Жиль подошел совсем близко. Встав рядом, он дружески хлопнул меня по плечу, и объявил:
– Запомните хорошенько, и передайте остальным, – не убирая руку с плеча, он с силой нажал на него, вынуждая встать ещё ближе. Мне не оставалось ничего другого, как подчиниться. Так же неискренне улыбаясь, я подошла к нему вплотную.
Увидев в разорванном вороте сорочки свой экю, он бесцеремонно просунул руку внутрь, и нагло облапив по ходу мою грудь, вынул его на всеобщее обозрение:
– Рад, что ты сохранила мой подарок, – шепнул он мне, прежде, чем обратился к своим людям, – Эта роза, принадлежит мне! И, если кто посмеет поднять на неё свои глаза, я уже не говорю о том, чтобы тронуть пальцем или осмелиться перечить ей – будет иметь дело со мной!
– Она теперь в твоём гареме? – выкрикнул кто-то из толпы.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
