Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
Впрочем, внутри самих Генеральных штатов также имелось политически активное меньшинство. «Патриотическая партия» приняла в выборах самое деятельное участие. Комитет тридцати и аналогичные ассоциации в провинции энергично помогали своим единомышленникам, издавали памфлеты в их поддержку, разрабатывали образцы наказов, принимавшихся затем на собраниях избирателей. В результате практически все ведущие деятели антиправительственной оппозиции получили депутатские мандаты.
В самом начале работы Генеральных штатов большинство депутатов не помышляло о конфронтации с правительством и было настроено на конструктивное взаимодействие с ним, тем более что наказы избирателей не требовали от созванного органа слишком радикальных мер. Однако нерешенность вопроса о порядке голосования сразу же напомнила о себе, едва лишь речь зашла о том, как проверять полномочия депутатов. Представители третьего сословия потребовали, чтобы это происходило на общем заседании, что исключало деление на палаты по сословиям и предполагало индивидуальное голосование. Представители же привилегированных сословий, напротив, настаивали на проведении этой процедуры раздельно, по палатам, что было бы равносильно возвращению к традиционному порядку голосования по сословиям.
Ни одна из сторон не хотела уступать, и споры по сугубо техническому, казалось бы, вопросу – как именно проверять полномочия депутатов – растянулись более чем на месяц. Вот тут бы и сказать свое веское слово главе государства, чтобы немедленно, раз и навсегда разрешить спор, но Людовик XVI не умел ставить государственные интересы выше личных чувств, как делали по-настоящему великие монархи. Так, его теща, императрица Мария-Терезия, рожая будущую королеву Франции Марию-Антуанетту, продолжала работать с документами даже после начала схваток и прервалась лишь на полчаса, чтобы произвести дочь на свет. Людовик XVI был бесконечно далек от подобного самоотречения и не умел отвлекаться от семейных забот ради государственных проблем. После открытия Генеральных штатов он пустил все дела на самотек и занимался только своим старшим сыном, безнадежно больным и угасавшим буквально на глазах. Когда 4 июня ребенок умер, Людовик и вовсе впал в глубокую депрессию. Его не интересовал разгоравшийся в Генеральных штатах конфликт между сословиями, а тот между тем приобретал все большую остроту.
Среди депутатов третьего сословия тон задавали две региональные группы, которые, исходя из своего локального опыта, предложили два принципиально разных подхода к решению возникшей проблемы. Представители провинции Дофине, где все три сословия ранее сумели договориться в замке Визиль о восстановлении провинциальных штатов на новой основе, ратовали за поиск компромисса. Напротив, представители Бретани, где ранее борьба между дворянством и третьим сословием вылилась в вооруженное противоборство, предлагали наиболее решительный способ действий и в Генеральных штатах: они советовали объявить депутатов третьего сословия единственно легитимными представителями нации. Тем самым духовенство и дворянство вообще оказались бы отстранены от принятия решений.
Невмешательство короля и бескомпромиссная позиция привилегированных сословий привели к тому, что среди депутатов от третьего сословия возобладала точка зрения бретонцев. Большое значение имело и то, что радикально настроенные депутаты из Бретани были хорошо организованы. Прибыв в Версаль, они еще за неделю до начала работы Генеральных штатов создали Бретонский клуб, на заседаниях которого договаривались о своих дальнейших действиях и согласовывали их с теми депутатами, которые пользовались наибольшим влиянием среди представителей третьего сословия. В первые недели заседаний таковыми стали люди, уже проявившие себя в период Предреволюции: адвокаты из Гренобля Мунье и Барнав, аббат Сийес и, конечно же, граф Мирабо, который, благодаря своему мощному голосу и выдающемуся ораторскому дару, задавал тон дискуссиям.
Основную массу депутатов третьего сословия составляли люди, не чуждые идеям Просвещения, критически относившиеся к отдельным аспектам Старого порядка и выражавшие эмоциональную поддержку переменам, не вникая глубоко в суть политических проблем. Большинство из них охотно шло за теми лидерами, которые от имени «патриотической партии» определяли практическую повестку дня. Механизм манипулирования аморфной депутатской массой описал в своих мемуарах видный деятель Революции аббат Анри Жан-Батист Грегуар, рассказывая о заседании Бретонского клуба накануне одного из важных голосований: «“Каким образом, – спросил кто-то, – желание 12–15 лиц может определить поведение двенадцати сотен депутатов?” Ему ответили, что безличные обороты обладают магической силой. Мы скажем: “Вот что должен сделать двор, а среди патриотов уже условлено принять такие-то меры”… Условлено может предполагать и четыреста человек, и десять. Уловка удалась». Перед каждым из решающих заседаний лидеры третьего сословия проводили подобную «сверку часов», определяя цели, к которым необходимо вести пассивное большинство, абстрактно желавшее перемен.
10 июня депутаты третьего сословия заявили, что поскольку они представляют всю нацию, то готовы начать проверку полномочий самостоятельно. День спустя к ним присоединились трое священников, а потом и еще полтора десятка. Приходские кюре обычно являлись выходцами из третьего сословия, хорошо знали нужды рядовых прихожан и были достаточно восприимчивыми к оппозиционным настроениям.
17 июня палата третьего сословия провозгласила себя Национальным собранием, то есть представительным органом всей нации. Многим депутатам столь радикальное решение далось нелегко. Однако, как свидетельствует Мунье, в ходе заседания члены Бретонского клуба циркулировали по залу, оказывая давление на колеблющихся. Немаловажное значение имело и влияние зрителей. На заседания Генеральных штатов допускали всех желающих, и трибуны были заполнены публикой, настроенной, как правило, довольно радикально. К ней-то и апеллировало «патриотическое» меньшинство, побуждая оскорблять и запугивать сторонников компромисса с двумя первыми сословиями. Еще одной формой морального давления стало распространение накануне решающего голосования списков «плохих депутатов». Найдя себя в таком списке, человек не слишком решительный предпочитал присоединиться к большинству, доказывая, что он совсем даже не «плохой». Все эти способы манипуляции и устрашения, считает Мунье, собственно, и привели к тому, что число депутатов, выступавших вместе с ним против провозглашения себя Национальным собранием, таяло буквально на глазах: если 16 июня таковых насчитывалось две сотни, то на момент голосования – не более 90.
Решение объявить о создании Национального собрания принималось прежде всего из тактических соображений – чтобы оказать давление на депутатов первых двух сословий. Однако оно неожиданно для самих инициаторов этого шага вызвало гораздо более серьезные последствия, нежели изначально предполагалось. Провозглашение нации носителем верховного суверенитета подорвало правовые основы абсолютной монархии, где высшей властью – суверенитетом – мог обладать только король.
Появление Учредительного собрания
Первое время после провозглашения Национального собрания казалось, что третье сословие добилось именно той цели, ради которой и предпринимались столь решительные действия. Не желая противопоставлять себя нации в лице новообразованного Собрания, большинство депутатов от духовенства решили присоединиться к нему. Того же потребовали в своей палате и либерально настроенные дворяне, составлявшие примерно треть представителей второго сословия. Однако большинство дворян и верхушка духовенства не хотели уступать и обратились к королю с просьбой вмешаться и разрешить спор. Людовик XVI, подавленный смертью сына, вяло согласился. Однако те меры, на которые удалось его подвигнуть, не только не исправили ситуацию, но и невольно способствовали дальнейшей эскалации событий.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
