— Хорошо, если что, кричи, — подмигнул и вышел.
Стоило мне остаться одной, как я упала на постель и закрыла лицо ладонями, застонав. Да ладно? Щеки горят, уши тоже, стыдно и смешно. У меня истерика? Так, сейчас успокоюсь и сделаю вид, что ничего этого не было. Да, так и сделаю.
Но фигушки, сознание, словно издеваясь, подкидывает все больше и больше подробностей сна.
— Замечательно, просто отлично, — психовала, вставая с постели.
Не хочу об этом думать, не хочу! Измеряя пространство возле кровати, вспоминала все самые яркие моменты в отношениях с Пашей. Да вот только если раньше они были яркие и приносили радость, то сейчас на фоне сна казались серыми и унылыми. Как такое возможно? Паша мой любимый человек, и я его…
— Люблю ли? — прошептала под нос, сев на постель.
Люблю! Это всё гормоны на меня влияют. Да, это всё они виноваты, голову мне задурили.
Решительно встала с постели, пошла забрать свою сумку, где находился блокнот с моими набросками и карандаши. Расположившись с удобством на постели, решила заняться тем, что на самом деле приносит мне удовольствие и покой.
Стоило только взять карандаш в руки, как все мысли благополучно испарились и я погрузилась в свой любимый мир. Хотела нарисовать Пашу, но в результате получился Глебушка с кривой ухмылочкой.
Помешательство какое-то.
— Софа, иди пристегнись, самолет скоро пойдет на посадку, — сказал Глеб.
— Уже прилетели? — изумилась.
— Ты большую часть полета проспала, — сказал Глеб.
Ничего себе, а мне казалось, что от силы минут двадцать поспала, максимум час.
Спрятав подальше блокнот, села рядом с Глебом, как мой живот начал урчать.
— Ты ничего не ела, — констатировал умник.
— Пирожное ела, — буркнула.
Глебушка лишь хмыкнул, но промолчал. Только в аэропорту приобнял за плечи и прошептал на ухо:
— Сейчас будем кормить тебя, Плюша. Говорят, что после оргазма аппетит зверский.
— Забудь, а? — простонала, прикрыв глаза.
— Нет уж, милая, теперь я буду припоминать тебе это при каждом удобном случае. И вообще, ты должна мне два оргазма, — продолжал нашептывать.
— Размечтался, ты уж как-нибудь сам, ручкой, — фыркнула, отстраняясь.
— Родная, но и у тебя есть ручка, такая нежная, — гипнотизируя взглядом, поцеловал мою ладонь.
Задержав дыхание, во все глаза смотрела на довольного мужа, испытывая в это время сильное возбуждение, словно он мне не руку целовал, а там…
— Так, хватит мне руку облизывать. И вообще, ты до этого делал вид, что меня нет, продолжай в том же духе, — фыркнув, пошла вперед.
Глеб, догнав меня, забрал сумку и сказал прохладно:
— Если ты так хочешь.
Всё, Глебушку как подменили. Мы перекусили в кафе, сидя друг напротив друга, словно чужие люди. Потом отправились взять машину напрокат, где Глебушка ворковал с девушкой-администратором, словно рядом не было его жены. Да они друг друга взглядом раздевали.
— Ты охренел что ли? — спросила, сев в машину.
— О чём ты? — безразлично поинтересовался, заводя авто.
— О той бабе, которую ты трахал глазами, — прошипела.
— Ревность неприятное чувство, не правда ли? Внутри всё кипит, бурлит, хочется убивать, — усмехался муженек.
— Я тебя не ревную!
— Правда? Тогда какие претензии?
— Никаких, — фыркнула, отвернувшись к окну.
Глеб нажал на тормоза, свернул на обочину и притянул к себе.
— Не ври мне, — сказал в губы, закручивая мои кудри себе на кулак.
— Ты не будешь меня целовать после такого цирка, — процедила сквозь зубы.
— Ревнивая кошечка, — улыбнулся, провел носом по щеке.
— А ты козел, — затихла в его объятьях.
— Зато какой красивый, — довольный шепот на ухо.
— Ты себе льстишь, — фыркнула.
— Стерва рыжая, — поцеловал чувствительное место за ухом.
— Мудак, — простонала, сжимая его плечи.
— Дура, — ласковый шепот и поцелуй в уголок губ.
— Храпун, — выдохнула, прежде чем Глеб смял мои губы в страстном поцелуе.
* * *
Перетащив к себе на колени, муженек забрался под футболку и расстегнул лифчик.
— Эй, — отстранилась, учащенно дыша.
— Что такое? — взгляд такой невинный-невинный.
— Секса не будет, — сказала твердо, слезая с Глебушки.
Чокнутая, зачем ведусь на его провокации.
— Умеешь ты обламывать, — проворчал, поправляя член в штанах.
— Ты можешь перестать меня целовать? — руки тряслись, ноги дрожали.
— А тебе не нравится? — спросил, заводя машину.
— Какая разница? У нас фиктивный брак, у меня есть парень, в конце концов.
— Фиктивный, фиктивный, заело? Только и твердишь про это. Такое ощущение, что ты себя хочешь в этом убедить. А насчет парня, как бы меня это не бесило, но подумай сама. Какой парень и про какие чувства может идти речь, если ты от меня течешь, как оголодавшая кошка? И если бы я захотел продолжения, то мы бы давно переспали. Но я хочу, чтобы это было обоюдным решением, поэтому жду.
— Какое благородство, — усмехнулась, пряча за усмешкой чувство растерянности.
— Софа, я тебе нравлюсь намного больше, чем он. Стоит мне только прекратить проявлять к тебе внимание, ты начинаешь дуться, как маленькая девочка. Так забавно сопишь, — улыбнулся, поглядывая на меня.
— Глеб, перестань, — отвернулась к окну.
Ненавижу то, как он может хорошо улавливать мои чувства, как с лёгкостью находит, куда давить.
— Ты так и не научилась слышать правду от других. Правду, которая тебе не нравится.
— Например, что я жирная корова?! — спросила со злостью.
Вот, что сидит между нами. Вот, что никогда не позволит мне принять Глеба, как своего настоящего мужа. Обида, которая за несколько лет проросла в каждую клеточку моего организма.
— Чушь, я не так говорил.
— Правда? Мне кажется, то же самое. По крайней мере, смысл тот же.
— Давай не будем сейчас обсуждать нашу свадьбу. Мы обязательно поговорим, но при других обстоятельствах. Например, за бокалом хорошего вина, как тебе такой вариант? Выскажешь мне всё, что накипело, что гложет.
— Меня такой вариант не устраивает. Разговаривать на эту тему я не хочу. Сейчас для меня важно, чтобы у папочки больше не было подозрений. Мы с тобой отыграем спектакль, а потом разведемся.
