Между тем их взаимное притяжение все усиливалось. Помимо объятий, мужчину и женщину объединял и стекавший по их разгоряченным телам пот.
Самантас шумом втянула в себя воздух, когда он взял в рот ее сосок, и поняла, что ее бешеная страсть наконец-то сравнялась с его страстью, особенно теперь, когда он проникся наконец вкусом и ароматом ее грудей. Запустив пальцы в его густые волосы, она чуть приподняла его голову, чтобы лучше видеть выражение его лица.
Страсть и вожделение все возрастали.
Стремление к соитию усиливалось.
А в следующую минуту их шумное прерывистое дыхание обрело общий ритм, когда он наконец вошел в нее.
Саманта чуть выгнулась и обхватила его ногами, чтобы подтянуть поближе к себе и острее ощущать удары его возбужденной плоти внутри промежности. При этом она двигалась с такой четкостью, быстротой и так уверенно, как если бы ею руководило отдававшее неслышные команды некое третье лицо.
Когда они начали приближаться к пику наслаждения, у нее перед глазами, словно в калейдоскопе, замелькали разноцветные сполохи.
Еще секунда — и она взлетит на вершину блаженства. Саманта предчувствовала это и даже на какое-то время перестала дышать. Но Мэтт неожиданно замер и перестал двигаться. Он смотрел на нее сверху вниз, и она видела в его глазах страсть и какое-то внезапно появившееся чувство, подозрительно напоминавшее неуверенность.
Но чего, черт возьми, он ждет? Она любит его и только что это ему доказала. Продемонстрировала, что он — единственный мужчина, который ей нужен и которого она видела в своих девичьих снах. Да что там говорить — они просто созданы друг для друга!
Но если разобраться — так ли это?
А потом на ее затуманенное страстью сознание обрушился главный вопрос: это ли ей требовалось? К подобному ли разрешению событий она стремилась?
Зная, что сходная неопределенность и двойственность терзает и ее мужчину, Саманта неожиданно пришла к выводу, что ей необходимо сказать несколько слов, которых Мэтт от нее ждет.
Но мыслить дальше того, что совершалось сию минуту, она была не в состоянии и охрипшим от страсти голосом произнесла:
— Продолжай совершать движения любви, Мэтт. Люби меня. Обещаю, что тоже буду любить тебя.
Его глаза словно осветились изнутри, а их выражение сказало больше, чем любые слова. Пробормотав в ответ нечто невразумительное, он произвел в ее теле еще несколько резких движений.
И тогда окружавший их мир начал раскачиваться.
А мелькавшие в глазах цветные сполохи превратились в радугу!
Наслаждение наконец пробило себе дорогу, и на мгновение их тела слились.
Саманта крепко прижала к себе Мэтта, и они оба взлетели на вершину блаженства. Когда все кончилось, Саманта некоторое время лежала без движения, не выпуская из объятий Мэтта.
Прошло еще какое-то время, и Саманта почувствовала, что Мэтт поднял голову и всматривается в ее измененные страстью черты. Не желая выпускать ее из своих объятий, он прошептал:
— Мне кажется, что я никогда не смогу насытиться тобой.
Саманта впилась губами в его губы. По мере того как их поцелуй становился все более глубоким и страстным, Саманта ощутила возобновление движений внутри ее тела и почувствовала, что желание возвращается и она снова вожделеет его.
А потом, когда они вновь взлетели на вершину блаженства, она ощутила, что взлетает и парит над обыденностью еще выше и свободнее, чем прежде! Признаться, она не верила, что второй оргазм окажется лучше первого. Это не говоря уже о том, что производимые в ней Мэттом движения любви разбудят в ней тысячу новых чувств и ощущений, после того как она, казалось, выплеснула всю себя наружу без остатка. Да еще все это произошло так быстро!
Несколькими минутами позже, когда все закончилось, она снова лежала в его руках без движения и шумно и глубоко дышала. Ей было хорошо, и все, что она сделала, казалось ей правильным и единственно возможным.
Но так ли это на самом деле?
Подождав, пока сладкие судороги любви окончательно завершились, Мэтт приподнялся на руках, чтобы еще раз взглянуть на Саманту. Она показалась ему удивительно красивой. Ее обнаженное тело словно светилось в темноте комнаты, а разбросанные по подушке пряди золотистых волос напоминали солнечные лучи, принадлежавшие ему одному. На щеках лежали тени от густых ресниц, а влажные губы — такие восхитительно-сладостные и желанные — находились в паре дюймов от его губ.
Она принадлежала ему одному. «Я — твоя, Мэтт!» Ведь это ее слова, не так ли?
Неожиданно Мэтт осознал, что все, сказанное им этой женщине, больше похоже на правду, нежели ему хотелось. Он действительно испытывал к ней подлинную страсть и никак не мог насытиться ею. Он и сейчас ее хотел — даже после двух соитий, — но ему требовалось не только тело, но и теплота, щедрость души и продемонстрированная ею искренность, пробившаяся сквозь одолевавшие ее поначалу сомнения, каковые он тоже сумел распознать.
Мэтт увидел, как у Саманты затрепетали ресницы. Она подняла веки, и он заметил в глубинах ее ореховых глаз отблеск некоего подлинного чувства. Но глубины эти были затенены, так что ответить со всей уверенностью на вопрос, какое это чувство, он бы не смог. Впрочем, его собственным чувствам тоже не хватало ясности.
— Могу только сказать, что мои мысли и душа переполнены тобой, — прошептал он.
Он заметил, как в чертах Саманты проступили смятение и неуверенность. Похоже, она ожидала услышать от него нечто совсем иное. Тем не менее он инстинктивно сознавал, что попытка объясниться, с тем чтобы устранить существовавшие между ними недопонимание и различные шероховатости, сейчас явно не ко времени.
Вновь почувствовав сделавшееся ему уже хорошо знакомым желание обладать этой женщиной, он снова устремил на нее взгляд, вспоминая, как она изнывала от страсти в его объятиях. Такая красивая, такая чувственная, такая… хм… искренняя. Он вдруг подумал, что она слишком хороша для той жизни, которую избрала для себя.
Приблизив к ней губы, Мэтт запечатлел на ее щеке нежный поцелуй. Она лежала под ним, как если бы была частью его самого. От щеки его губы двинулись дальше — к ее приоткрытым губам. Тут он подумал, что она и впрямь является его нераздельной частью — очень важной, необходимой для интимной жизни частью — и что он должен ей куда больше, нежели она ему отдала.
Ну ничего… Он так или иначе уладит все свои проблемы с ней завтра. А пока, хотя ночь уже на исходе, эта женщина будет принадлежать ему.
Глава 3
Саманта отходила от сна и возвращалась к реальности довольно медленно. Все ее тело болело, но это была приятная боль, связанная с еще более приятными воспоминаниями…
Наконец она распахнула глаза и удивилась: вся комната была залита солнцем, проникавшим в номер сквозь раздвинутые занавески. Она лежала на постели с краю, вторая часть постели пустовала.
