Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Эта девушка мне понравилась.
А мне обычно никто не нравился.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, потом Отем поерзала на стуле.
– Я сейчас ни с кем не встречаюсь, – сказала она.
Мне показалось, что меня ударили под дых пятидесятифутовым боулинговым шаром.
– Ладно, – проговорил я.
– Черт, извини, – прошептала она, и ее щеки заалели ярче. – Не подумай, что я навязываюсь. Я просто хотела сказать, что мне приятно было с тобой познакомиться, но сейчас мне нужно сосредоточиться на учебе. У меня полно работы. У меня две основные специализации, так что, если буду считать ворон, потеряю стипендию. – Она замахала руками. – Боже, кажется, я слишком много говорю…
У меня в душе все перевернулось. Ее платье выглядело дорого, кардиган был подобран в тон, и я, грешным делом, посчитал ее заносчивой и чопорной богатенькой девочкой.
«Ошибся, Тёрнер. Вот сиди теперь и не свисти».
– Я тоже на стипендии, – вырвалось у меня.
– О? – В ее улыбке проскользнуло облегчение из-за того, что мы в одной команде, если смотреть с финансовой точки зрения. – У тебя от кого?
– НССА[7]. За успехи в легкой атлетике. А твоя двойная специализация – это?..
– Социальная антропология и политология.
– Социальная антропология, – повторил я. – Ее обычно выбирают все гуманисты.
Она возвела глаза к потолку, и доверие на ее лице сменилось грустью, отчего золотые искорки у нее в глазах стали заметнее.
– А ты, я вижу, специализируешься на самоуверенных высказываниях, да?
– Мне это уже говорили раз или два.
– Не сомневаюсь. – Отем заправила за ухо рыжую прядь. – Социальная антропология – это учение о современных человеческих обществах и их развитии. Я хочу получить диплом магистра, который позволит мне развиваться как гуманисту.
– Амбициозное заявление, – заметил я, а сам подумал: «А еще хорошее. Благородное, искреннее». Список вещей, в которых я замечен не был.
– Возможно, я идеалистка, – сказала Отем, проводя пальцем по корешку учебника. – Строго говоря, диплом магистра по такой узкой специализации получить нельзя, поэтому я собираюсь создать проект, с которым поступлю в Гарвардскую высшую педагогическую школу.
– И на какую тему?
– Пока не знаю. Есть так много областей, требующих внимания. Например, как население Земли влияет на здравоохранение и окружающую среду. А может, сосредоточусь на правах инвалидов. Или напишу о том, как расизм действует на людей на социально-экономических уровнях. Что-то в этом духе. – Она пожала плечами и потянулась к своей книге. – Знаю одно: хочу помогать другим.
Я знал одно: мне не хотелось заканчивать наш с ней разговор.
– Ты сегодня утром была в моей аудитории.
Она посмотрела на меня, ее карие глаза загорелись.
– Введение в экономику и влияние на окружающую среду?
Я кивнул.
– Не видела тебя.
– Я сидел на последнем ряду, а ты – на первом.
– Тебе нравятся эти лекции?
Я пожал плечами:
– Приходится их посещать, чтобы сдать основную специальность.
– Не слышу энтузиазма в твоем голосе.
– А он должен быть?
– Раз уж это будет твоей основной работой, логично предположить, что предмет тебе нравится. Я бы даже сказала, ты должен быть им увлечен.
– Не знаю, будет ли это моей работой, не говоря уже об увлеченности. Если позволять чувствам влиять на тебя при принятии важных жизненных решений, наверняка все испортишь.
В моем тоне явственно прозвучала горечь. Делом моей жизни должно было стать писательство, но мне пришлось отказаться от этой мечты. Не важно, что я чувствовал по отношению к писательству, коль скоро мне нужно было поддержать свою семью. Кроме того, после фиаско Носочного Мальчика я не спешил делиться с другими своими переживаниями и чувствами. Вне занятий я записывал свои личные размышления в дневник и хранил его в запертом шкафчике.
Отем скрестила руки на груди.
– Полагаешь, чувства не важны?
– Чувства, – ответил я, – как миндалевидные железы. Большую часть времени бесполезны, но могут стать источником боли и дискомфорта.
Она рассмеялась:
– Вот, значит, какова альтернатива? Удалить их?
– Если бы это было возможно.
Судя по потрясенному выражению ее лица, это было последнее, что стоило говорить такой девушке, как Отем Колдуэлл.
Она откинулась на спинку стула, по-прежнему держа руки скрещенными на груди.
– Ну, думаю, страстное отношение к жизни – одна из причин, по которой мы приходим в этот мир. Исследовать жизнь во всех ее проявлениях, включая болезненные. Разве не отсюда происходит высокое искусство? Не из красоты и боли?
Я медленно кивнул:
– Полагаю, так и есть.
– Красота и боль, – повторила Отем, как будто разговаривала сама с собой. – Мне кажется, эти понятия неразделимы.
– Возможно, боль существует для того, чтобы мы научились ценить красоту, – предположил я.
Отем посмотрела на меня кротким взглядом. Ее глаза притягивали.
Мне захотелось быть ближе к этой девушке, но я был, что называется, запрограммирован отталкивать от себя людей – небольшое воспоминание о том, как папочка нас бросил, после чего мои самые сокровенные переживания растиражировали по всему Бостону. В конце концов, меня не просто так прозвали Амхерстской Задницей. У меня был мерзкий характер, а во время забегов я обгонял всех остальных участников, так что они буквально видели мою заднюю часть.
Я кашлянул, чтобы голос звучал потверже:
– А может, боль – это просто боль, и мы романтизируем ее, чтобы выжить.
Отем отпрянула:
– Твоя первая теория нравится мне больше. С другой стороны, моя соседка по комнате постоянно твердит, что я безнадежный романтик. Ну, или была им раньше.
– Была?
Отем грустно улыбнулась:
Я помахал рукой.
– Забудь. Извини. Я…
«Очень красивая».
Отем вздохнула – так могла бы вздыхать Джульетта на своем балконе, ее тонкие пальцы поигрывали ручкой.
– И вообще, что толку от романтики? Это просто красивые слова, которые ничего не значат, если за ними не стоят серьезные намерения.
Грусть в ее глазах, уже виденная мною ранее, вернулась, и я задумался, кто стал тому причиной. Что за урод обидел эту солнечную девушку и бросил ее в беде?
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
