– Ты не умеешь врать, я же говорила тебе об этом! У тебя всегда уши чуть приподнимаются!
– Вот за что Десятеро послали мне тебя такую наблюдательную? Давай скорее, это лучше видеть, чем я буду так рассказывать.
Раульфан схватил ее за руку и побежал вперед. Илавин оставалось только поспевать за ним и мысленно ругаться: этот несносный человек никак не мог понять, что бегать в юбке то еще сомнительное удовольствие!
– Давай, уже совсем близко! – задорно выкрикнул юноша и выпустил ее ладонь, пробегая мимо подвешенных на толстой ветке качелей и забираясь в дупло древнего раскидистого дуба.
Илавин остановилась, поправила юбку и с грацией истинной леди последовала за ним.
– Слушай… мне все равно это не нравится. Что ты опять выдумал?
– Я? О, смотри, – Раульфан порылся в горке сена и достал что-то блестящее. Потерев его для верности рукавом рубашки, он гордо протянул это Илавин.
– Что это? – настороженно спросила девушка, щелкая ногтем по странной металлической штуковине.
– Прототип версии один точка один. Новый вид магической машины! – гордо ответил Раульфан и пропел активирующее заклинание.
Кусок металла ожил, выставил в разные стороны миниатюрные лапки, смешно тряхнул лопастями-крыльями и взлетел.
– Ты что, сам его сделал? – с восторгом спросила Илавин, заворожено наблюдая за тем, как кружится рядом голем.
– Конечно. Если хочешь, можешь оставить себе, – великодушно разрешил Раульфан, давая творению команду спуститься ниже.
Еще раз протерев свое детище, Ран протянул его подруге, поглядывая на нее исподлобья: а вдруг откажется!
– Здорово! Всегда мечтала о какой-то такой странной штуке, спасибо!
Подхватив неожиданный подарок, Илавин выскочила из дупла. Ей не терпелось посмотреть на то, как будут играть лучи сонтума, отражаясь от металлического корпуса.
Но этому желанию не суждено было осуществиться. Боль затмила собой все: голема, рощу, даже сонтум. Не было ничего кроме нее. Илавин казалось, что с нее разом сняли всю кожу. Отчаянно взвыв, она упала на землю, растворяясь в отчаянии и предчувствии скорой смерти.
Снова застрекотали рядом механические белки. Они подобрались так близко, что уже рвали на кусочки платье, взбирались по головам друг друга все выше и выше, вонзая острые коготки прямо в тело. А рядом стоял Раульфан. Стоял и смотрел на ее боль и мучение, но ничего не делал.
Хвост шестой. Болезненные воспоминания
Глава 7
Прошло несколько томительно-долгих мгновений, в которых в мире Илавин был только стук сердца и прерывистое дыхание. Потом она смогла разглядеть светло-голубые стены медпункта и успокоиться. Ей хорошо было знакомо это помещение. Пусть и лучшая ученица, она часто так сильно погружалась в свои эксперименты, что забывала о простейших требованиях безопасности. За что получала награду в виде травм различной степени тяжести не раз и не два. Можно сказать, что пробуждение под крылышком у медиков было для нее чем-то привычным и обыденным.
Илви потянулась, села на кровати, прижимая к себе тонкое казенное одеяло, и нахмурилась. Вспомнился жуткий сон, который в различных вариациях часто посещает ее вот уже шестой год. Губы девушки помимо воли дрогнули, мурашки пробежали по голым рукам. Стало холодно и очень одиноко.
Найдя взглядом свое платье, сиротливой фиолетово-желтой тенью висящее на вешалке, Илавин внезапно пришла в ярость. Резко поднявшись, она подскочила к одежде и принялась одеваться.
“Нет, ну каков гад! – мысленно шипела Илви, засовывая руки в рукава. От злости движения стали резкими и нечеткими, поэтому получалось все далеко не с первого раза. – Опять бросил! В такой важный момент! Просто взял и бросил! Ну уж нет, ему это с рук не сойдет. А ты, дура, опять поддалась его очарованию и уши развесила? Да ему только одно от тебя и надо! Хотя нет, два! Еще ребенка же!”
От злости Илавин прикусила губу, да так сильно, что соленая кровь тут же заполнила рот.
“Проклятье!” – еще больше разозлилась волшебница, сглатывая неприятную жижу.
– О, ты пришла в себя. Как самочувствие? – заботливо спросила Ауринэя, медсестра, заглядывая в отгороженное тяжелыми шторами пространство.
– Спасибо, уже да. Как и всегда…
– Ой, а я им говорила, что тебя нужно освободить от этих занятий. Все равно не слушают, – сокрушалась врачевательница, картинно заламывая руки.
– Спасибо за заботу, – поблагодарила Илавин, думая о том, что уж если бы Ауринэе действительно захотелось освободить кого-то от занятий, она бы обязательно этого добилась. – Я могу идти?
Последний вопрос волновал Илавин очень сильно. Хотелось поскорее выплеснуть куда-нибудь скопившееся раздражение. Надежды на то, что вместе с ним уйдет и боль не было, но даже просто перемыть косточки Раульфану было бы очень неплохо.
– Да, конечно, – отозвалась Ауринэя, бросив короткий взгляд на кристаллы-индикаторы. – Постарайся сегодня не перенапрягаться. И зайди по дороге куда-нибудь, до ужина еще далеко, а обед уже закончился.
“Час от часу не легче! Сколько же я провалялась?!” – напряглась Илавин, поглядывая на сонтум.
Из ослепительно-белого слепящий диск на небе превратился в ярко-желтый, да и через зенит он перевалил. Илви вздохнула, с сомнением посмотрела на Ауринэю и вышла из медицинского крыла на улицу.
На смену пряному запаху трав и едкому запаху антисептиков пришел аромат свежести и мокрой пыли. Камни мостовой блестели, умытые коротким ежедневным дождем.
“Ровно в пять двадцать семь, точно по расписанию!”, – прозвучал в голове у волшебницы голос одного из друидов, занимавшихся погодой в академии.
Илавин улыбнулась. В этой фразе было смешно все. И то, что дождь шел по расписанию, и то что ровно это было не двадцать и не тридцать, и даже не двадцать пять, а двадцать семь. Ей виделась в этом особая мудрость, к которой она часто возвращалась в моменты уныния и лени. Ведь три минуты до ровного числа… это не просто каких-то там три минуты, это целых три минуты, которые могут изменить все вокруг.
В животе требовательно заурчало, и Илавин вспомнила, что сегодня не съела ни крошки! Сначала заболталась с Тэм, потом валялась в госпитале. Волшебница заозиралась по сторонам в поисках кафе или бистро, где можно было быстро закинуть в желудок что-нибудь съедобное. И, желательно, за разумную цену. Илавин понимала, что на центральной площади такое найти будет сложно, а медпункт, который давно следовало бы переименовать в больницу, находился почти в самом центе. Жаль, что у управляющих никак руки не доходили не то что до медпункта, до присвоения строениям вокруг академии статуса города!
Маленькие улочки обладали своим особенным шармом. Они не были похожи на самобытные территории башен, далеко им и до вылизанной центральной площади. Мрачные и узкие, они бережно хранили свои тайны от непрошенных гостей за неброскими на первый взгляд дверями.
