Рысь ушла с утра на охоту. Детёныши без конца просили есть, она едва поспевала им носить. Нередко бывало так, что схватит мышь-другую, и вся добыча. Но на этот раз ей повезло, целого зайца домой несла. От скудной пищи рысь отощала, шерсть висела клочьями.
Но что за звуки? Мяуканье, визг… Это рысята, а это кто? Голос чужой. Что же там приключилось?
Она припустилась бегом, но зайца не бросила, и его длинные задние ноги колотили её по боку.
Только увидя Тома, рысь выпустила добычу. И Том сперва заметил упавшего на землю зайца, а уж потом его глаза встретились с рысьими. Она вся напряглась, готовясь к прыжку. Тихое злобное шипение вырывалось из её пасти, которая растянулась, оскалившись, почти до ушей. Том подпрыгнул и выгнул спину дугой. Потом припал к земле, словно врос в неё, и глухо-глухо зарычал. Почуяв, что вернулась мать, выглянули из своего убежища рысята, но бежать к ней не решились: чёрный зверь преграждал им путь.
Холодная ярость и беспощадная жестокость воплотились во всём облике рыси. Безжалостные глаза грозно смотрели в упор на Тома, косматые уши сами прижимались к голове, когда из пасти вырывалось зловещее шипение. Вдруг рысь присела на задних лапах и прыгнула вперёд.
Том встретил нападение, обуреваемый ничуть не меньшей яростью. Игривое настроение давно прошло, кот стал бойцом. И оба зверя с жутким воем покатились кубарем по площадке.
Они были почти равны ростом и весом, и всё-таки Тома ждало неминуемое поражение в схватке с огромной кошкой, которая превосходила его и силой и дикостью, унаследованной от хищных предков. Заслышав в лесу мяуканье этой кошки, олени и косули в ужасе обращаются в бегство; даже король лесов лось предпочитает уйти подальше…
Рысята отважились наконец оставить своё убежище. Они тоже мяукали, и на осыпи такой вой поднялся, что издали слышно. Вот детёныши попытались приблизиться к сражающимся, но тут же в испуге отпрянули. Рысь и Том разошлись, готовясь к новому прыжку… Уже снова схватились! И опять над склоном разнёсся яростный вой.
Том отбивался когтями и зубами, и до сих пор ему удавалось увернуться от грозных клыков противника.
Внезапно страшная боль пронизала одно ухо — рысь чуть его не оторвала. Том отчаянно взвыл, вырвался, подпрыгнул высоко в воздух и приземлился на осыпи, прямо на камнях. Ещё прыжок, ещё… Кот прыжками мчался вниз по осыпи, рысь провожала его взглядом. Оглушённая схваткой, она не преследовала противника. Отряхнулась, слизнула кровь с морды. Глубокие царапины исполосовали её шкуру.
Вдруг рысь заметила мёртвого детёныша. Раздался протяжный, жалобный вой — жуткий, тоскливый звук, который далеко прокатился по лесу. Рысь принялась облизывать убитого детёныша, а двое рысят нетерпеливо рвали зайца, добытого матерью.
* * *
Пер и Лиза не давали покоя маме и папе.
— Ну почему нельзя переехать сегодня? — твердили они каждый день.
И кончилось тем, что стали собираться в путь раньше обычного. «Пожалуй, ничего страшного», — заключил отец, — погода хорошая, тепло. В крайнем случае можно будет укрыть скот в коровнике, сено в запасе есть, для того и скошено, возить в долину такую малость смысла нет. Конечно, весной погода переменчивая, ещё может и похолодать, чего доброго снег выпадет, вот и сгодится припасённое сено».
Солнечным днём выехали со двора. Запрыгала по рытвинам тяжело нагруженная подвода, на которой сидел Пер. Мама, папа и Лиза шли позади, подгоняя скотину. Озорные шустрые телята так и норовили удрать. Тут нужен глаз да глаз, не то потом как их соберёшь! Впрочем, попрыгав да приустав, телята угомонились и послушно затрусили гуськом за коровами. Полчища мух и слепней провожали стадо и подводу через лес.
К полудню добрались до знакомых лугов. Здравствуй, сетер, вот и свиделись опять! Всюду уже пробилась трава, белоствольные берёзки вокруг дома кутались в свежий зелёный убор. Тихий ветерок пробежал по макушкам деревьев, когда отец отворил ворота в ограде — пропустить подводу.
Отец занялся лошадью, а Пер и Лиза со всех ног побежали к дому. Неужели сейчас Тома увидят?
Перед дверью они остановились, позвали:
— Том, Том, иди сюда! Том, кис-кис, мы приехали к тебе. Том! Том!
Никакого ответа. Сиротливая тишина царила в сетере. Подошёл отец, отпер дверь, и дети ворвались в сени. Может, Том в своей постели, на овчине лежит?
Но и здесь разочарование. Нету Тома. Только горка обглоданных косточек на полу да две-три дохлых мыши.
Отец сказал:
— Совсем недавно был! Видите: мыши лежат ещё. Значит, и Том где-нибудь поблизости.
От радости Пер и Лиза запрыгали. Здесь он, на сеновале, может, или в коровнике! Выскочили из дома — и в сарай, весь сеновал обыскали. Нету… И на зов не откликается. Они в коровник, но и тут кота не оказалось.
Дети вернулись в дом обескураженные. Мама уже сварила кофе, накрыла на стол.
— Ну-ка, садитесь, поешьте, — позвала она.
Пер и Лиза молча сели за стол. У них вдруг совершенно пропала охота есть, хотя по пути на сетер они через каждые две минуты жаловались на голод.
— Ешьте и не вешайте носа! — подбодрил папа, понимая, что творится на душе у ребят. — Неужели вы думали, Том на первый же зов явится? Вон какая погода славная, да мало ли куда он забрёл. Ещё придёт, вот увидите.
И когда вечерняя тень накрыла долину и реку, Пер и Лиза сидели на крыльце, поджидая Тома. Какую встречу ему приготовили! Конец долгой зиме, холоду и одиночеству. А сколько сливок припасли — пей вволю. Ничего для него не пожалеют. Пер и Лиза размечтались и совсем примолкли.
Выглянула мама:
— Не продрогнете?
Возвратясь в комнату, она сказала отцу:
— Хоть бы вернулся Том, неужто пропал…
Отец кивнул: действительно, хотя бы показался, чтобы дети знали, что он жив.
Но время шло, а Том не появлялся. Мама вышла на крыльцо. Постояв, заговорила:
— А воздух-то какой сырой! Ну-ка, пойдите оденьтесь потеплее, не то простынете, даром что весна.
Ох как не хотелось уходить с крыльца…
Папа встретил их пристальным взглядом.
— Да вы поймите, дети, — молвил он наконец, — не так это просто! Не придёт он так сразу, отвык ведь от людей. Первое время, конечно, будет хорониться. Одевайтесь-ка да ступайте гулять — поиграйте, согрейтесь!
Пер и Лиза не любили перечить папе и маме. Но игра не ладилась. Прежде, бывало, их в первые дни так и манило забраться на сеновал, облазить коровник. А теперь никакого настроения…
Сбегали на луг, нашли игрушечных коров, которые с прошлого года остались, починили свой «загон». Оттуда зашли в коровник. Пер и Лиза любили войти в стойло к скотине и ласково поговорить с ней. И коровы радовались им — никак не хотели потом отпускать, мычали, когда дети уходили домой. У Пера и Лизы было по телёнку, которых они сами растили. С ними всегда шёл особенно длинный разговор. Телята по-своему выражали радость: норовили облизать своих друзей.
