— Уговорил, — усмехаюсь в трубку. — Последний вопрос. Потерпевшая — Михайлова Светлана Васильевна, а обвиняемого как звать?
— Чернов Василий Степанович, то еще фрукт, — слышу, как голос следака зазвучал радостнее.
— Васька Чёрт? — смотрю в бумаги на адрес. — Ну да, улица Мира тринадцать, точно он. Ты ничего не попутал? Васька Чёрт — карманник, а не гопник. Он баб не бьет, он у них кошельки тырит, при этом улыбается так мило, что хочется прижать его к груди, накормить, еще и самой денег дать. Руки у мужика золотые, сама его лично один раз сажала. Не знала, что он уже вышел.
— Вот и пообщайтесь, раз вы знакомы. А меня увольте.
— Ладно, сама разберусь. Шампанское готовь, — и нажимаю сброс.
Очень давно, когда я только мечтала стать квалифицированным юристом и трудиться на благо родного города, избавляя его от социально-опасных элементов, я понятия не имела, что буду выражаться подобным образом — гопник, карманник, бандюган или гоп-стоп. Но раз крутишься в этой среде, приходится приспосабливаться и волей-не волей общаться на том языке, который эти самые элементы понимают.
Еще один вопрос, который не дает покоя — как дело ко мне попало? Видимо, в районной прокуратуре отмахнулись от него, не став разбираться и отправив дальше по инстанции. Лентяи и лоботрясы, по-другому никак этих деятелей не могу назвать.
Набираю номера телефонов и вызываю по очереди всех фигурантов. Не знаю, чего так заморачивается Румянцев, судя по голосу — довольно милая барышня эта потерпевшая.
А через час имею честь лицезреть эту самую барышню в своем кабинете. Да так, что дар речи и способность выражаться цензурно напрочь пропадают, оставляя место удивлению от услышанного и увиденного.
Дверь открывается и без стука входит, как я догадываюсь, Светлана Михайловна, потому что больше никого сегодня не жду. Кстати, на первый взгляд — довольно приятная женщина лет тридцати пяти или около того.
— Стучаться не учили? — поднимаю глаза от бумаг, наблюдая, как вошедшая дама оглядывается по сторонам, подняв вверх руки. — Вы кто?
— Я — дочь Солнца, — произносит барышня загробным голосом. — А у вас тут летает дух Тьмы.
— Чего? — таращу глаза.
— Аура здесь нездоровая, — продолжает вещать женщина, закатывая глаза вверх. — А тебя, — переводит на меня взгляд, — поглотила темная сила.
— Я так понимаю, вы Светлана, — произношу чуть ли не по слогам, начиная понимать, почему следак отказался проводить допрос. — Присаживайтесь.
— Я — Светлая, а ты — Темная, но это можно исправить.
— Ага, — ворчу, скрививши лицо. — Разбег только возьму. Ты мне еще про конец света поведай.
— Ты тоже его ждешь? — женщина срывается с места, подбегает к стулу, быстро отодвигает его и садится, заглядывая мне в глаза. — Еще не все потеряно. Все люди должны объединиться, приняв новую веру, чтобы избежать полного вымирания.
— Давайте о деле, у нас тут не дом исповеди, а прокуратура.
Вздыхаю, понимая, что будет тяжело. Протерли мозги тетке капитально. У нас до сих пор куча сект, где таким вот наивным дурам втюхивают всякую чушь наподобие их миссии на этой планете и приближения конца света. Самое главное, что доказать ничего нельзя, потому что идут они туда добровольно, ничем противозаконным не занимаются. За что сажать прикажете?
Молятся люди Богу, называя его другими словами — что здесь криминального? А потом отписывают квартиры и несут туда все свои сбережения — так ведь по собственной воле, никто не принуждает их отдавать свое имущество на благо “церкви”.
— Я хотела изгнать из него темные силы, — Светлана садится в кресле ровно, правда, продолжая смотреть мне в глаза.
— Из него — это из Васьки Чёрта? — переспрашиваю, чтобы правильно понимать ее намерения. Очень тяжелый случай, но приходится внимательно выслушивать, периодически поддакивая.
— Он предназначен мне судьбой, — кивает барышня утвердительно головой. — Но пока он не присоединится к светлым, мы не можем быть вместе.
— Ё-мое, — легонько бью себя по лбу.
Бедный Васька. У чувака три ходки на зону за кражи, а тут такое счастье привалило! И как это все теперь мне разруливать, скажите на милость?
— Мы все равно будем вместе, — продолжает вещать дама. — Я от него не откажусь. Его надо спасать.
— А в тюрьму его зачем хотите определить? В виде спасения, или другие цели преследуете? — раз уж угораздило меня с ней связаться, придется доходчиво объяснять. — Кстати, а чем вы занимаетесь, Светлана?
Барышня смотрит на меня, как на умалишенную, вызывая улыбку на моем лице. Сейчас ты у меня попляшешь, дорогуша. Не хватало еще бредни твои здесь выслушивать и время свое драгоценное на тебя тратить.
— Мой отец — известный художник, — спокойно отвечает женщина. — Мне в наследство досталась коллекция картин и кое-какой антиквариат.
— Процент от выставок, продажа коллекционерам — неплохо для дочери Солнца. А как же духовная пища? — меня несет не в ту степь. — Или светлые у нас тоже мясо с картошкой едят?
— Да как вы смеете! — вскакивает с места Михайлова. — Вы…
— Я, — передразниваю ее. — Мне в протоколе допроса что писать? Что дочь Солнца изгоняла злых духов из сына Тьмы?
— Он меня избил, — снова садится на стул потерпевшая. — И выгнал из квартиры. Накажите его!
— Ага, разбежалась второй раз, — улыбаюсь от подобной наглости. — Значит так, уважаемая Светлана, не помню как по отчеству. Пока не принесете мне справку от психиатра о том, что вы вменяемы, никого наказывать я не буду. Попробуете купить подобную справку, заплатив врачу деньги — назначу повторную экспертизу, — намеренно звучно захлопываю дело, что женщина аж подпрыгивает на месте. — И тогда вам не поздоровится. Все понятно?
— Я буду жаловаться, — шипит, кидает на меня взгляд полный ненависти, встает и демонстративно покидает мой кабинет.
— И где ж вас таких дур делают, — говорю закрывшейся только что двери и снова опускаю взгляд в разложенные на столе бумаги.
А через какое-то время слышу негромкий стук в дверь. Это еще кого принесло?
— Войдите, — кричу, наблюдая, как дверная ручка медленно опускается, и в проеме показывается голова Васьки Чёрта. А я уже и забыла, что его тоже вызывала.
— Дариночка Александровна, а я к вам, — улыбается мужчина. — Можно?
Головой киваю на стул, после чего Василий аккуратно закрывает дверь и бочком двигается к столу.
Тип он забавный, я бы даже сказала уникальный в своем роде. Невысокого роста, юркий и, заявляю как женщина, очень очаровательный. Улыбается так мило, что бабы готовы верить каждому его слову.
Года четыре назад Ваську поймали с поличным, и я выступала обвинителем в суде. Со мной он общался вежливо (если его жаргон можно так назвать), признал свою вину, за что немного скостили ему срок.
