Но несмотря на все, что произошло, сон постепенно одолел ее, и когда она открыла глаза, солнце уже освещало золотыми лучами утесы и море под ними. Она слышала шум прибоя о скалы и странные дикие крики морских птиц над головой. В воздухе разливался аромат жасмина и мимозы с прохладным привкусом соли.
Она выскользнула из постели и, глубоко дыша, вышла на балкон. В утреннем свете все казалось не таким сложным, как вчера вечером. Утро принесло душевное спокойствие и чувство надежды. Чем бы Рафаэль Мадралена ни руководствовался, оставляя ее здесь, у нее ведь нет иного выбора. Она вынуждена остаться и помочь Карлосу каким-то образом, если это будет в ее силах. Она не притворялась перед собой, что это будет легко. Он не был обычным ребенком без комплексов. Если Элизабет Латимер не убедила Рафаэля, что его сыну просто необходимы ровесники-друзья, то ей это будет сделать гораздо труднее.
Взглянув на часы, она отметила, что время еще очень раннее и она успеет разобрать свои вещи. Скоро она вернулась в свою спальню и наклонилась над своими чемоданами, распаковывая их. Вечером она только достала необходимые туалетные принадлежности, теперь же вынула и развесила немного смявшиеся платья, разложила по ящикам белье. Затем она пошла в ванную и приняла прохладный душ, оделась в обтягивающие голубые слаксы и белую блузку. Она не была уверена, что ее туалет подходит гувернантке, но поскольку было еще рано, она решила совершить прогулку и до завтрака заняться собственным исследованием местности.
Стянув волосы сзади широкой лентой, Лаура изучила себя в зеркале и скоро сбежала по лестнице в холл. Она вышла за дверь и постояла, осматриваясь с интересом. Здесь возле дома располагались посадки фруктовых деревьев, перемежающиеся цветущими кустами. Направо от нее — море, синее-синее и величественное, а слева — полоса земли, голая и сухая. Дом окружен стеной, но местами в ней образовались проломы, через которые она видела нераспаханные поля. На сломанных кирпичах росли кустики белых, похожих на колокольчики цветов, а дикие розы и лимоны распустили свои веточки, укрывая разрушения, причиненные годами, соленым ветром и туманом Атлантики.
Выйдя из ухоженного сада, она пересекла лужайку и направилась к пролому в стене. Раздвинув ветви вьющихся растений, она выбралась через него на открытое пространство снаружи. Там было прохладнее, чем в огороженном саду, и необыкновенно свежо. Бриз разметал ее волосы, и они прядями упали ей на лицо, несмотря на стягивающую их ленту. Лаура улыбнулась про себя. Когда она вернется в Англию, все это останется в памяти как эпизод, возможно несколько болезненный, но она будет с восторгом вспоминать чудесную свободу этого простора, не затронутого суетливой цивилизацией.
Она шла медленно по высокой траве, которая касалась ее бедер; сорвав травинку и задумчиво ее пожевывая, она приблизилась к концу мыса, к спуску, который отлого шел к берегу моря. Ей казалось, что она в мире совершенно одна, и она забыла обо всем, пока не услышала топот копыт. На мгновение, с остановившимся сердцем, она вспомнила о диких быках и вознамерилась бежать куда глаза глядят. Вокруг не было деревьев, никакого укрытия, и сознание уязвимости пришло к ней слишком поздно.
Но на этот раз все обошлось: к ней приближался всадник. Прежде чем он оказался в достаточной близости, чтобы она разглядела его лицо и узнала в нем Рафаэля Мадралена, ее сердце начало беспокойно колотиться в груди. Он ехал на вороном жеребце, который, как подумала Лаура, достаточно объезжен, и она заставила себя успокоиться. Когда Рафаэль приблизился и наклонился с седла к ней, он произнес холодным, с яростью, но сдержанным голосом:
— Ты что, собираешься оказаться убитой? Лаура взглянула на него, чувствуя себя невероятно глупо и продолжая играть травинкой во рту.
— Я… я полагаю… Вы что, имеете в виду быков? — спросила она спокойно.
— Именно быков. Ты видела их во время своего путешествия сюда, не так ли?
— Сегодня утром?
— Нет, — рявкнул он нетерпеливо. — Я имею в виду, конечно, вчера. Боже, Лаура, это ведь не ваши спокойные английские животные! Их выращивают для корриды — для боя быков!
— Я случайно знаю, что такое коррида, — ответила она, приходя теперь и сама в некоторое раздражение из-за того, что он считает ее такой глупой. — И вам не следует тревожиться. Кроме того, вокруг не видно ни одного быка! — Она оглянулась исподтишка. — Я не зашла далеко, просто мне захотелось прогуляться и осмотреть местность. Вот и все!
— Прогуляться! — Он воздел взгляд к небу, и Лаура не могла не оценить красоту картины, которую он представлял собой. Одетый в мягкие кожаные бриджи и жилет поверх тонкой шелковой рубашки, в шляпе с широкими полями, сдвинутой назад, он казался таинственным и чужеземным. Чужой мужчина, уверенный в своем господстве! Этим утром морщины сгладились на его лице, и только гнев искажал его.
— Ты меня поражаешь! — продолжал он, упираясь своим пронизывающим взглядом в ее покрасневшее лицо. — Надо надеяться, что ты проживешь достаточно долго, чтобы внедрить немного знаний в моего сына, или произойдет нечто другое. Карлос лучше знает, что значит свободно бродить здесь, на мысе!
— Вы устраиваете сцену абсолютно из-за ничего! — гневно бросила ему она, но краем глаза она заметила какое-то движение. Направляясь со стороны дома Мадралена, к ним трусило большое, угрожающее черное животное.
Она немедленно замерла, а Рафаэль Мадралена, заметив ее реакцию, посмотрел в ту же сторону и увидел животное. По крайней мере, Лаура была уверена, что он заметил его, прежде чем произнести:
— Хорошо, сеньорита. Простите мне мою ненужную тревогу. До свидания! Продолжайте свою прогулку! — И, слегка приподняв свою шляпу, он развернул лошадь и пустил ее прочь легким галопом.
Лаура пришла в ужас и отказывалась в это поверить. Он не мог, просто не мог ускакать и бросить ее здесь на милость свирепого животного без всяких угрызений совести. Но именно это он сделал, а бык приближался и, казалось, сверлил ее злыми блестящими глазами. Дрожь страха пробежала по ее спине. Как он посмел? Как он мог ускакать так беспардонно? Она снова посмотрела в сторону быка, мысленно измеряя расстояние между собой и быстро удаляющейся спиной Рафаэля Мадралена. Она колебалась всего мгновение, прежде чем раздвинуть траву и броситься вслед за своим новым работодателем. Ее сандалии мешали ей бежать, и она путалась пальцами в густой траве, но не пыталась остановиться и снять их. Каждую минуту она опасалась, что услышит за собой топот и почувствует горячее дыхание быка.
Если Рафаэль и слышал, как она бежит, то не сдержал бег своего вороного. Нет, вряд ли он слышит, что она бежит за ним, подумала она. Ведь и она не слышит топота копыт, и горячее дыхание не обжигает ее шею. Охватившее ее чувство гнева начало утихать. Наконец она почти нагнала Рафаэля на жеребце и, действуя исключительно из ярости, сильно ударила по крупу животное. Внезапное насилие заставило его неуклюже принять в сторону и сбиться с шага, прежде чем дон Рафаэль справился с ним.
Лаура, выбившаяся из сил, излившая свой гнев, опустилась на траву, уже не думая о том, что бык затопчет ее, однако ей не дали долго отдыхать. Вместо этого ее бесцеремонно резким рывком подняли на ноги руками, которые грубо схватили ее за предплечья. Обдавшее ее горячее дыхание принадлежало дону Рафаэлю.
