— Что за времена настали? — сказал он. — Какой ты Схария, Арсен? Мелковат против Схарии... О чём ты спрашиваешь меня? Ты понимаешь? Протяни мне руку! Так! Ты помнишь, о чём мы говорили?!
— Помню... — безвольно отозвался Арсен. — Ты мне сказал, что я — не мусульманин.
— Да! А ты хочешь узнать, кто ты?! Спрашивай!
— Хочу... — так же безвольно сказал Арсен. — Кто я?
— Ты — не мусульманин, Арсен! — властно сказал какан. — Ты слышишь меня?
— Слышу, какан... Я — не мусульманин.
— Ты — не католик! Слышишь?
— Я — не католик.
— Ты — не униат и не православный! Слышишь?! — Властный голос бился в уши Арсена, захлёстывая его холодом.
— Кто же я? — выдёргивая свою руку из руки какана, воскликнул он.
— Ты хочешь узнать, кто ты?
— Я ничего не хочу! Я уже покаялся во всём, чему ты учил меня!
— Разве можно, Арсен, покаяться в том, чего ты не знаешь о себе? А ты ведь не знаешь, кто ты!
— Ты же всё равно не скажешь, какан!
— Скажу. Дай опять руку! Смотри в глаза мне! Повторяй за мной, если хочешь узнать, кто ты! Повторяй... Ты — не униат!
— Я — не униат...
— Ты — не православный!
— Я — не православный... Кто же я, какан?
— Ты — Схария, Арсен!
— Кто?!
— Сха-ри-я... Ты — Схария! — Голос какана уже не гудел, а гремел в ушах Арсена. — Отвечай, Арсен, кто ты?! От-ве-чай! Кто ты, Арсен?!
— Схария... — непослушными, занемевшими от стужи губами прошептал Арсен, и сразу легче стало. Не ушёл холод, но словно другим сам Арсен сделался, уже неподвластным холоду.
Хотелось сказать Арсену, что не желает он быть никаким Схарией и в деле не желает участвовать, но черно смотрел на него какан, стужей несло из черноты его глаз... Пропадало в этом холоде желание спорить. Откуда явился, как оказался здесь... Кружилась голова у Арсена, не мог он мыслью ни за что зацепиться...
А какан продолжал говорить, и слова его входили в Арсена и не могли выйти назад, звучали все сразу, мешаясь друг с другом.
— Не получилось со Схарией, может, с тобой получится... — говорил какан. — Слишком самонадеян Схария был. Злобу свою слишком открыто тешил. Ты другой. Ты осторожнее будешь, Арсен, потому что боишься. Не в том дело, Арсен, чтобы выбрать устав похуже. И двумя, и тремя пальцами крестное знамение творили, и всё равно не подойти было, если с верой творилось знамение. Не в том дело, сколько пальцев, Арсен, складывать, а чтобы, кроме пальцев, ни о чём больше не думал человек. И помни, Арсен, они себя не щадят ради своего Христа, а тебя и подавно, Арсен, не помилуют. Надобно поэтому, чтобы не твоим наущением поругание святыням делалось, а чтобы у них, когда, кроме пальцев, ни о чём думать не смогут, нужда появилась в этом. Чтобы по убеждениям своим над святынями своими надругались, тогда и в нас нужды не будет. Будем смотреть да радоваться...
Входили слова в Арсена. Переполняли голову. Тяжёлой голова стала — вот-вот лопнет.
— Боюсь... — закричал Арсен. — Боюсь, какан!
— Бойся... — был ответ. — Читай книгу.
Принял Арсен книгу. Та самая была, что в Немецкой слободе ему давалась, та самая, что выбросил Арсен, возвращаясь в Кремль.
— Читай! — раздался голос.
Читал Арсен...
«Точно так же поступил и державный великий князь Иван Васильевич, повелев святителям проклинать нынешних еретиков и по проклятию сажать их в темницы, где они умирали в муках, не прельстив никого из православных. Но другие стали каяться, и державный, поверив их покаянию, даровал им прощение. И тогда они сотворили множество неописуемых злодеяний, многих из православных христиан привели к жидовству и хотят сделать то же, что и древние еретики, которые не раз губили страны и царства великие... Поэтому всем, кто любит Христа, следует проявлять большее усердие и старание, чтобы и мы не погибли так, как погибли Армянское, Эфиопское и Римское царства. Ведь они погибли по небрежению тогдашних православных царей и святителей, и за такое небрежение эти цари и святители будут осуждены на Страшном Суде Христовом...»
Вздрогнул Арсен. Поднял голову, открывая глаза. Никого не было в келье. Оплыла догорающая свеча. С облегчением вздохнул Арсен, соображая, что заснул, утомившись за чтением. И тут глаза его упали на пол. Мокрые круглые следы цепочкой темнели на полу.
Протёр глаза Арсен. Исчезли следы с каменного пола. Растаяли. Повернулся к столу и снова вздрогнул. Лежала на столе книга, которую он во сне читал.
Заглянул в название Арсен. «Просветитель» — называлась книга. Написано было: «Против новгородских богоборцев-еретиков и против иных ересей преподобный Иосиф, игумен Волоколамский, написал обличительные слова».
Зажёг Арсен новую свечу, сел за книгу. Шестнадцать слов в книге было. «Против новой ереси новгородских еретиков, говорящих, будто у Бога Отца Вседержителя нет ни Сына, ни Святого Духа, Единосущных и Сопрестольных, и что нет Святой Троицы. Против ереси новгородских еретиков, говорящих, что Христос и не родился, но придёт время, когда Он родится; а Тот, Которого христиане называют Христом Богом, — простой человек, а не Бог. Против ереси новгородских еретиков, говорящих, что надлежит придерживаться Моисеева закона, сохранять его, совершать жертвоприношения и обрезываться. Против ереси новгородских еретиков, говорящих: «Разве Бог не мог спасти Адама и род его, неужели у Него не было небесных воинств, пророков, праведников, чтобы послать на исполнение Своей воли, — но Он Сам сошёл в виде нищего бедняка, вочеловечился, пострадал и этим победил дьявола? Не подобает Богу так поступать!» Против ереси новгородских еретиков, говорящих, будто не следует изображать на святых иконах Святую и Единосущную Троицу, ибо сказано в Писании, что Авраам видел Бога с двумя ангелами, а не Троицу. Против ереси новгородских еретиков, говорящих, будто не следует поклоняться рукотворным предметам. Свидетельство святых книг о том, как и почему подобает христианам поклоняться божественным иконам и почитать их, и Честной и Животворящий Крест Христов, и Святое Евангелие, и Пречистые Божественные Тайны, и освящённые сосуды, в которых совершаются Божественные Таинства, и честные мощи святых, и Божии церкви; а также о том, как нам подобает почитать друг друга, и как подобает почитать царя или князя и служить ему, и как подобает ныне Господу Богу поклоняться и Ему Одному служить. Против ереси новгородских еретиков, говорящих, что семь тысяч лет от сотворения мира прошло и пасхалия закончилась, а второго Христова пришествия нет, — следовательно, писания святых отцов ложны. Против ереси новгородских еретиков, говорящих: «Почему нет второго пришествия Христова, хотя время его уже наступило? Ведь апостолы написали, что Христос родился в последние лета, и уже тысяча пятьсот лет прошло по Рождестве Христовом, а второго пришествия Христова нет, — следовательно, писания апостолов ложны». Против ереси новгородских еретиков, хулящих творения святого Ефрема и говорящих, что творения его ложны. Против ереси новгородских еретиков, хулящих иноческое житие. Против ереси новгородских еретиков, говорящих, будто, если епископ будет еретиком и не благословит или проклянёт кого-либо из православных, Божий суд последует его суду. Здесь же приводятся свидетельства из святых книг, что если еретик, даже будучи епископом, не благословит или проклянёт кого-либо из православных, то Божий суд не последует суду еретика...
