Ей стало ужасно себя жаль.
Мора прошла через кухню к раковине и взглянула на груду посуды, которую предстояло вымыть. Она собирается выпустить ребенка в этот мир, вот в эту жизнь. Но что это за жизнь?
Такая же, какая была у нее в Нотсвилле? С Джаддом и Хоумером в новом качестве — каждый из них станет дядей? Они не дадут свободно дышать ее ребенку, как не давали продыху ей, они заставят его работать, как пить дать, когда он подрастет, они будут помыкать им, стращать, как они поступали с ней, с Морой!
Нет!
Мора глубоко вздохнула, пытаясь выровнять дыхание. Ее разум занимала всего одна мысль. Нет, она не позволит этому случиться. У ее ребенка должно быть иное будущее, гораздо лучше, чем то, о котором она сейчас подумала.
«Ма Дункан заботилась обо мне, — с отчаянием думала Мора, потянувшись за грязной тарелкой. — Но она не могла меня любить. Она не могла защитить меня от Джадда и Хоумера. Я добьюсь большего для моего ребенка. Он узнает, что такое любовь. У него будет настоящий дом. Если родится девочка, у нее будет много разных платьев, — поклялась себе Мора. — И она будет учиться, получит образование. Если родится мальчик, я его обучу приличным манерам, он будет отличать хорошее от дурного, научится считать и писать, будет знать географию. Я научу его и как заработать, чтобы прожить в этом мире».
Все будет другое у ее ребенка.
«Так помоги же мне, Господи, устроить своему малышу жизнь получше, чем была у меня!» — пылко молилась она, положив руку на живот, словно хотела защитить ту крошечную жизнь, которая зарождалась в ней.
Она повернулась к мойке, и внезапно до глубины души ее потрясла мысль о том, что ей предстоит! Перво-наперво ей надо убраться из этого города, и поскорее.
Она уедет, чтобы никогда больше не возвращаться, и должна быть уверена, что братья не найдут ее и не вернут обратно. Если им это удастся, ей отсюда уже не выбраться.
Отведя темно-рыжие волосы от глаз, Мора мыла посуду, будто хотела смыть каждое препятствие на своем пути, как эти присохшие к тарелкам остатки еды. Надо уехать поскорее, прежде чем братья догадаются о ее беременности. Ее бросало в дрожь при одной мысли о том, как они отнесутся к этой потрясающей новости. Они потребуют, чтобы она призналась, кто отец ребенка, они станут орать на нее, поносить и, без сомнения, назовут шлюхой.
«Но я не доставлю им такого удовольствия», — мрачно решила Мора, ополаскивая тарелку за тарелкой. У нее есть шесть долларов и двадцать два цента — столько она смогла сэкономить. Этого должно хватить.
Она уедет, как только представится возможность, но… куда она направится? В Сан-Франциско? В погоне за мечтой попробует наняться швеей в какую-нибудь мастерскую, потом постепенно накопит денег и когда-нибудь откроет свое дело?
Она услышала крик Джадда из прихожей: — Мистер Эдмунде из 201-го разбил фаянсовый кувшин, и на полу полно осколков. Пойди и подмети там до того, как он вернется из салуна! — приказал он Море, когда она торопливо подошла к нему. Его белесые глаза впились в нее. — А потом принеси нам с Хоумером пирога и кофе. Давай-давай, пошевеливайся, девочка! Бьюсь об заклад, что ты бездельничала на кухне все это время.
Мора не потрудилась ответить на его выпад, она пошла на кухню за метелкой и совком, потом понеслась наверх, в 201-й номер. По пути взглянула на дверь с номером 203, где они с Куинном Лесситером… сотворили ребенка, который рос у нее внутри.
«Он имеет право знать».
Эта мысль засела у нее в голове. Она застыла на месте, сжимая метлу и совок во внезапно задрожавших пальцах.
«Ему на это наплевать, — произнес в ней тихий внутренний голос. — Он даже не вспомнит про тебя. С какой стати его беспокоить?»
«Потому что так будет правильно. Я должна ему сообщить. Мужчина имеет право знать, что его ребенок собирается явиться в этот мир».
Она может поехать в Хелену, подумала Мора, и в ее горле застрял комок. Узнать, там ли еще Куинн. Но что потом? А если он не захочет иметь с ней дела, точнее — с ними? Что, если ему все равно, будет ли у нее ребенок?
Тогда она могла бы поехать в Сан-Франциско. Найти работу, а всем говорить, что она вдова и одна растит ребенка.
Но это означало бы жить во лжи до конца жизни и навязать эту ложь ребенку.
Она почувствовала неуверенность, заставив себя поскорее отойти от 203-го номера и войти в тот, где пол усеян осколками кувшина. А что Куинн Лесситер ответил бы, скажи она ему, что по справедливости он должен на ней жениться? Если бы она настаивала на этом? А если бы она на самом деле вышла замуж за незнакомца, за человека, который и не думал жить с ней и не любил ее?
Ее сердце болезненно сжалось. Она знала, каково это — жить с теми, кто тебя не любит. Она жила так всю свою жизнь. Но Мора надеялась на лучшее, на то, что когда-нибудь выйдет замуж за кого-то, кто любил бы ее по-настоящему.
Подметая пол и собирая в совок осколки, Мора пришла к важному выводу: время раздумий о собственной жизни закончилось. Теперь ей надо думать о ребенке. Нужно поступить так, как лучше для младенца.
«Прежде всего, мне следует найти Куинна Лесситера, а потом уж волноваться о том, какой у нас выйдет с ним разговор, — решила она, торопливо спускаясь по лестнице. — Ребенку понадобится имя и дом. И безопасность. Понравится это или нет, но Мистер-удравший-на-рассвете, Куинн Лесситер, задолжал ей и ребенку, причем довольно серьезно.
По пути на кухню с метлой и совком, полным фаянсовых осколков, она увидела Джадда и Хоумера, которые в углу, составив свои стулья поближе друг к другу, что-то горячо обсуждали.
Они часто так себя вели после Большой игры в покер. Но всякий раз, когда она подходила, резко обрывали разговор.
Мора поняла, что они опять что-то натворили, и у нее возникло тягостное чувство, неприятные подозрения, поэтому она не сомневалась, что лучше ей ничего об этом не знать. Всю жизнь Джадд и Хоумер только и делали, что доставляли кучу неприятностей людям, но никто не смел с ними связываться.
Их городишко давно остался без шерифа, так что некому было сцепиться с братьями Дункан, встряхнуть их как следует, и они были вольны в своих действиях.
Но явно что-то серьезное и необычное занимало братьев с тех пор, как они вернулись из Хатчетта. Не просто желание постращать или напугать руководило ими, Мора знала это точно. Только она никак не могла себе представить, что бы это могло быть.
Впрочем, теперь это не важно, у нее нет времени думать и уж тем более беспокоиться о Джадде и Хоумере. Ей есть о ком подумать, о ком поволноваться. Ребенок — вот отныне предмет ее постоянного беспокойства. Надо как следует подумать и о том, чтобы выбраться из города без помех, сесть незаметно в дилижанс, который ходит до Хелены.
Джадд Дункан наклонился к брату почти вплотную и прошептал ему в ухо:
— Все решено. Завтра на рассвете едем в Грейт-Фоллс. По слухам, там есть один тип, который может захотеть купить то, что у нас есть.
