- Нет, - сказал Митя.
- Очень надо... - фыркнул Мефодий.
- То-то же. На то она и невидимка, чтобы ее нигде не было видно, - объяснил Авося.
- А-а-а, понятно, - сказал Митя. - У меня шапка тоже бывает невидимкой. У меня и варежки бывают невидимками. Их только мама умеет увидеть. Она говорит, это оттого, что у меня вещи своего места не знают.
- Они у тебя никогда своего места знать не будут, - проворчал Мефодий.
- Это еще почему? - обиделся Митя. Одно дело, когда мама ругала его за беспорядок, и совсем другое, если об этом говорит хоть и настоящий, но все же плюшевый львенок.
- Почему, почему, - сказал Мефодий. - Как же они могут что-то знать, если у них ума нету! - Львенок выразительно постучал себя по лбу.
- Значит, у тебя безумные варежки? Наверное, это очень интересно. Ну и везет же тебе! - с завистью сказал Авося.
- Везет, да не очень. Мама ведь не понимает, что варежки безумные, вот и ругает меня за беспорядок, - вздохнул Митя.
- Ничего, поищет день-другой шапку-невидимку, сразу поймет, - успокоил Митю Авося. - Только бы нам самим ее найти. До сих пор мне это еще ни разу не удавалось.
- Как? Значит, ты даже не знаешь, тут она или нет?
- Как же я могу это знать, если я ее тут не видел? - развел руками Авося.
- А где ты ее видел?
- Нигде. Какой ты непонятливый. Я же тебе целый час толкую, что на то она и невидимка, чтобы ее не видеть. Вот ты знаешь хотя бы одного человека, который бы видел шапку-невидимку?
- Нет.
- И я нет.
- Так, может быть, ее тут вообще нету, - предположил Мефодий.
- Может быть, и так, - вздохнул Авося.
- Зачем же тогда ее здесь искать? - спросил Митя.
- А вдруг она все-таки тут есть?
- Нет уж, лучше не надо мне никакой шапки-невидимки, - сказал Митя.
- Почему?
- Даже если я ее подарю маме, она ведь все равно ее не увидит. А я ей хочу принести что-нибудь такое, на что можно было бы посмотреть.
- Ну, так бы сразу и сказал. Если надо смотреть, то лучше всего подарить волшебное зеркальце.
На этот раз Авося искал совсем не долго. Он вытащил откуда-то из коробки маленькое зеркальце с ручкой, рукавом протер его от пыли и протянул Мите.
- Самый лучший подарок для мамы. Единственное в мире волшебное зеркало.
- А почему волшебное?
- Так оно же правду говорит! - сказал Авося.
Мефодий беспокойно заерзал. Он давно уже хотел посмотреть на себя в правдивое зеркало и узнать, каков он теперь, когда стал настоящим.
- Ну-ка, дай мне взглянуть, - он повернул к себе зеркальце.
Глянув в зеркальце, Мефодий увидел не то, что ожидал, а совсем другое. Нельзя сказать, чтобы это совсем другое ему понравилось.
- Как, и это тоже смеховое зеркало?! - возмутился он. - А еще говорил, что оно правдивое.
- Конечно, правдивое, - стоял на своем Авося.
- А чего же тогда я тут получаюсь такой маленький?
- Это потому, что зеркальце тоже маленькое. Большой бы ты в нем не уместился. Вот смотри! - Авося придвинул зеркало к львенку вплотную. Теперь там отражался только нос Мефодия. Убедившись, что в зеркало он не умещается, Мефодий успокоился и, покосившись на зеркальце, примирительно сказал:
- А я уж думал, что это зеркало тоже смеховое, как у Митиной мамы. А почему оно молчит?
- Для того чтобы оно заговорило, надо сказать заклинание, - пояснил Авося.
- Какое? - хором спросили Митя и Мефодий.
- Такое, которое не каждый знает, - важно ответил Авося.
- А ты знаешь? - спросил Митя.
- Конечно! Я знаю все!
- Тогда говори свое заклинание поскорее, - Мефодию не терпелось услышать, как зеркальце разговаривает.
Авося наморщил лоб, на мгновение задумался, а потом, хитро прищурившись, сказал:
- Я его так долго знал, что даже забыл.
Видя, что Митю его слова очень огорчили, Авося поспешно добавил:
- Когда у меня будет лишнее время, я подумаю и его вспомню.
- А может быть, надо как в сказке произнести: "Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи"? - предположил Митя.
- Ну, конечно! Так и есть! - подтвердил Авося.
Мефодий откашлялся, чтобы произнести заклинание без запинки, и сказал:
- Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи!
И тут, как и полагалось, зеркальце молвило в ответ:
- Ты прекрасен, спору нет.
До сих пор Мефодий чувствовал себя просто настоящим львом, но теперь, когда узнал, что он к тому же бесспорно прекрасный, надулся от гордости.
- Ты на свете всех милей, - продолжало зеркальце.
Мефодия прямо-таки распирало от гордости.
- Всех румяней и белей. - Зеркальце замолчало.
Гордость, распиравшая Мефодия, съежилась. И это было как раз вовремя, иначе львенок мог бы от нее лопнуть.
"Уж не ослышался ли я?" - подумал Мефодий и посмотрел на Митю. Митя с недоумением посмотрел на Авосю, а Авося, не замечая замешательства, бодро сказал:
- Ну, что я говорил! Разговаривает! Такое зеркальце просто находка для мамы, правда?
"Точно, ослышался", - подумал Мефодий и сказал:
- Знаешь, у меня что-то в ушах зажужжало, и я плохо расслышал, что оно там говорило.
- А ты спроси снова, - предложил Авося.
Мефодий кивнул и важно произнес:
- Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи.
И зеркальце повторило:
- Ты прекрасен, спору нет.
Мефодий кивнул в знак согласия.
- Ты на свете всех милей...
До сих пор все было правильно, и Мефодий опять кивнул.
- Всех румяней и белей.
Мефодий хотел кивнуть в третий раз, но вовремя спохватился.
- Это оно про кого? - спросил он.
- Про тебя, конечно, - серьезно сказал Митя. На самом деле он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Но надо же было проучить Мефодия, чтобы тот не задавался, поэтому Митя, даже не улыбнувшись, продолжил: - Это очень правдивое зеркало. Или у тебя опять в ушах зажужжало?
Львенок, не видя подвоха, сказал:
- Опять.
- А ты попробуй еще раз.
И Мефодий попробовал. Теперь он не надувался от гордости, а внимательно прислушивался, не зажужжит ли у него в ушах.
