Деревянные терема, в основном одноэтажные, по обе стороны от нас были чистыми и опрятными. Весело и ярко расписанные ставни, заборы, утопающие в цветущей сирени и черемухе радовали глаза, а лай собак, мычание скотины и возня на задних дворах завершали образ сельской идиллии.
Однако, не смотря на всё это, людей мы почти не встретили. Только раз какой-то босоногий шкодник высунул свою курчавую голову из-за калитки, за что сразу схлопотал звонкий подзатыльник от появившейся следом матери. Она бросила на нас неприветливый взгляд и скрылась с чадом. Так мы и ехали по улице, провожаемые взглядами из окон, а в воздухе тягуче разливались настороженность и недоверие.
— Что-то перспектива ночевать под небом мне уже не кажется такой плохой. — Тихо сказал Мартин, борясь с желанием положить руку на рукоять своего меча. Я была склонна с ним согласиться. Илана тоже молча кивнула.
Мы доехали почти до самого конца улицы, когда, наконец, навстречу нам вышел дородный мужчина лет сорока-пятидесяти, с уже хорошо обозначенным брюшком, в выцветших коричневых штанах и длинной рубахе, опоясанной перевитым ремнем под животом.
Мы спешились и староста, а то, что это староста я не сомневалась, кивнул нам.
— Доброго вечера вам путники. Что привело вас в Выселки?
— И вам доброго, уважаемый. — Так как я, в отличие от своих спутников родилась в деревне, по молчаливому согласию переговоры вести предоставили мне. — Мы хотели бы узнать, не возьмет ли нас кто на постой на одну ночь?
Мужик задумчиво оглядел нас, несомненно, отметив и наших лошадей, и вооружение, а затем снова посмотрел на меня.
— А вы-то сами, откуда будете? И куда путь держите?
Я нахмурилась. Закон гостеприимства, неукоснительно соблюдаемый во всем Киврине, запрещал расспрашивать гостя о чем либо, коли сам он этого не говорил. А ведь он по-прежнему держал нас на улице! Да, что тут происходит?
— Времена сейчас неспокойные. Осторожность она не помешает, а вот живот спасти может. — Невозмутимо ответил на мой мрачный взгляд староста. Да, у него уж точно есть что спасть. Однако ночевать на природе я всё-таки не хотела. Остановив взглядом открывшую рот Иланку, я посмотрела на мужика.
— Мы из Мирославля. Учимся в Школе Магии. Сейчас едем в столицу на стажировку. — Соврала я. Не мог же он знать, что практика у нас только летом.
— Эт, маги что ли? — Теперь на нас смотрели с недоверием. Тут терпение Мартина лопнуло. Он вышел вперед.
— Маги. — И сразу после его слов раздался оглушительный раскат грома. На чистом небе не было ни облачка. Подобная демонстрация произвела нужное впечатление.
— Ну маги, так маги. — Обратился ко мне староста, боязливо косясь на моего друга. — Переночуйте хоть у меня, что ли. Место есть, не жалко. Вот только в тереме свободно две лавки, кого-то придется положить в сенях или поселить у другого.
— Не надо. Я переночую в сенях. — Покачал головой маг воздуха.
Мужик махнул рукой и направился к крайнему дому, отличающемуся от всех виденных нами раньше, тем, что имел второй этаж. Когда староста повернулся к нам спиной, и мы двинули за ним, я еще успела шепнуть другу:
— Позёр ты, Мартин.
Тот показал мне кулак, а потом усмехнулся.
Старосту звали Евстахий. Его жена Аглара, пышная и добрая женщина, вот уже в третий раз предпринимала попытку подсунуть мне пирожок с курагой, сетуя, как в свое время и Иланка, на мою костлявость. Я в третий раз вежливо отказалась и снова обернулась к теребившему меня за рукав младшему из ее сыновей. Я уже почти час создавала для него маленькие весёлые фантомы, от которых шестилетний малыш восторженно пищал и заливался радостным смехом.
Семья Евстахия мне понравилась. Жена старосты, увидев нас и не подумала выказывать какое-либо неодобрение, она сразу же скрылась за печкой, откуда послышалось дребезжание посуды и вынимаемых горшков. Меньше чем через пятнадцать минут эта милая женщина накрыла такой стол, как будто собиралась накормить королевское войско. Старшая дочка Марьяна, девятнадцатилетняя деваха, сидела возле печи, вышивая скатерть и время от времени строя глазки Мартину, который невозмутимо точил свой меч, не обращая на ту никакого внимания. Средний сын — десятилетний Михей — увязался вслед за отцом и Иланкой, решившей прогуляться перед сном.
Я сложила руки лодочкой, мысленно призывая силу, и между ладоней у меня засветился бледно-голубой огонек, который я выпустила на волю. Он тут же вспыхнул и превратился в маленькую крылатую фею. Ее изображения я видела в одной книге об исчезнувших расах. Помню я тогда, глядя на красивое создание, очень пожалела, что их больше не существует.
Сияющая фея, оставляя за собой шлейф из маленьких искорок, облетела вокруг Яна, и мальчишка звонко засмеялся, срыгнул с лавки и побежал за фантомом, который начал кружить по горнице. Я с улыбкой наблюдала за попытками Яна поймать мое творение, когда ко мне подсела Аглара. Ой, неужели опять пирожок?
— Дейника, скажи, вы, в самом деле, маги? Настоящие? — Странный вопрос. Огонь от печи за спиной женщины вспыхнул золотым отблеском на выбившемся из-под ее платка локоне. Добрые глаза с волнением смотрели на меня.
— Да, Аглара, мы настоящие маги. Всамделишные. — Улыбнулась я. — А что?
Женщина не ответила, лишь стала нервно теребить платок. Так, ясно. Что-то все-таки в этой деревне происходит. Я положила руку на плечо жены старосты.
— Аглара, что у вас случилось?
Та тяжело вздохнула.
— Ты не думай девочка, люди у нас хорошие, приветливые. Да тока вот как мертвецы проклятые поселились у нас, всё пошло не так. Люди бояться стали чужих, на ночь замки вешать на двери, да ставни наглухо закрывать.
— Подожди-ка. — Опешила я. — Что значит «поселились»?
— На кладбище нашем. Бродят там по ночам, караулят, а днем сила ихняя, смердов этаких, не пускает нас к родственникам на поклон. Я у матери на могилке уже почти три месяца не была. — Женщина опустила голову, и мне показалось, что в глазах её стояли слезы.
Я встретилась взглядом с Мартином, который уже давно перестал заниматься мечом и внимательно прислушивался к нашему разговору. Он мне кивнул, говоря, что думает о том же. Вот мы и столкнулись с первыми откликами той аномалии, в центр которой так стремимся. Теперь хоть понятно, почему нас так неприветливо встретили. Спасибо, что еще на вилы сразу же по въезде не насадили. Такое соседство еще никому радости не прибавляло.
В сенях хлопнула дверь и в горницу вошли моя подруга и староста.
— Ника, тут оказывается такое твориться… — Без предисловий начала Илана.
— Ты о мертвяках, прописавшихся на здешнем погосте? — Невесело улыбнулась я. А невесело потому, что уже знала, что не смогу уехать отсюда, оставив за спиной неупокоенное кладбище.
— А, так ты уже знаешь.
— Да, Аглара нам рассказала. — Кивнула я и заметила, как муж недовольно глянул в сторону жены. — Странная нежить. Не зайти, не выти не может, так еще и никого на кладбище не пускает.
