На улице светит солнце. Сидя за столом, я слышу колокола Мортонхэмпстедской церкви – точно так же они звонили в течение многих веков. Я слышу мотоцикл – кто-то до отказа выжал дроссель, проезжая последний поворот дороги, ведущей из Эксетера. Я задумываюсь о священниках, которые пришли сюда пешком тысячу лет назад и, стоя у креста, проповедовали Слово Божье, которое привязало это местечко к огромной сети человечества. Завтра в газетах мы получим новую порцию информации о современной жизни – международные кризисы, репортажи с фондовых рынков, суды над убийцами, секс-скандалы, очередной самолет, пропавший без следа в Южно-Китайском море. А потом я задаю себе вопрос: что не изменилось за последнюю тысячу лет и не изменится и в следующую тысячу? Поначалу эти вопросы кажутся огромными, подавляющими. Но потом я снова задумываюсь о них. Я представляю себе трубадура, поющего в большом зале у очага. Тысячи людей, которые идут под висящими балконами на узких улочках, чтобы посмотреть в театре пьесы Шекспира. Слышу крики пьяных крестьян в тускло освещенном свечами трактире XVII в., чьи румяные лица изучает Ян Стен, чтобы зарисовать их. Я понимаю, насколько прост ответ, и улыбаюсь. Вот что не меняется в нашей жизни: есть очень многие вещи, ради которых, как мы считаем, стоит жить: любовь, красота, дети, шутки в компании друзей, радость от совместных ужинов, истории, остроумие, смех, музыка, шум моря, тепло солнца, свет луны и звезд, песни и танцы…
Что не изменится? Все, что позволяет нам полностью раствориться в настоящем.
Все, о чем стоит мечтать.
Все, у чего нет и не будет цены.
Все, о чем стоит мечтать.
Все, у чего нет и не будет цены.
Приложение
Оценки численности населения
Численность населения Европы до 1500 г. оценить очень трудно. Паоло Маланима цитирует оценки нескольких демографов для 1000 г. в своей научной статье о росте населения в Средние века[231]. Б. Т. Урланис (в 1941 г.) оценивал население Европы в 56,4 миллиона человек; Ж.-Н. Бирабен (1969) – в 43 миллиона; Дж. К. Расселл (1973) – в 38,5 миллиона; К. Макведи и Р. Джонс (1978) – в 36 миллионов, Э. Ле Бра (1993) – в 43 миллиона; А. Мэддисон (2007) – в 39,2 миллиона; наконец, сам Маланима (2009) – в 47 миллионов. Отбросив наибольшую и наименьшую величины, мы получаем среднее арифметическое в 42,1 миллиона. Что касается населения в 1500 г., те же демографы приводят следующие цифры: 100,4 миллиона (Урланис); 84 миллиона (Бирабен); 81,8 миллиона (Расселл); 81 миллион (Макведи и Джонс); 84 миллиона (Ле Бра); 87,7 миллиона (Мэддисон); 84,4 миллиона (Маланима). Снова отбросив наибольшую и наименьшую величины, мы получаем среднее арифметическое в 84,5 миллиона. По численности населения в 1500 г. разногласий практически нет. Только Урланис, работавший раньше, чем остальные эти демографы, выходит за рамки 84 ± 3,7 миллиона. Цифра в 84 миллиона нравится и Массимо Ливи Баччи, который высчитал свою величину независимо по национальным наборам данных[232].
Учитывая невероятный разброс оценок до 1500 г., я вернулся к национальным оценкам по трем странам с наиболее полно сохранившейся документацией, чтобы разработать на их основе свои собственные оценки. К счастью, эти страны можно считать достаточно репрезентативными для всей Европы: одна североевропейская (Англия), одна центральноевропейская (Франция) и одна средиземноморская (Италия).
Англия
ТАБЛИЦА 1.1. Оценка численности населения Англии в двадцатилетние периоды (в миллионах человек)
Цифры в табл. 1.1 и 1.2 за 1086–1541 гг. основаны на ежегодной статистике роста, которую вывели Стивен Бродберри, Брюс М. С. Кэмпбелл и Бас ван Левен из Уорикского университета в своей статье «English Medieval Population: reconciling time series and cross-sectional evidence» (2010)[233]. Эти цифры говорят об уменьшении населения на 46 процентов в период с 1348 по 1351 г. Исследования, проведенные Уле Бенедиктовым, говорят о том, что смертность в Англии в те годы составила около 62,5 процента[234]. Чтобы примирить две эти весьма далекие друг от друга цифры, нужно отметить, что уменьшение количества налогоплательщиков, по данным Бенедиктова, было меньше и составило 50–55 процентов, а этот класс находится ближе к той популяционной категории, которую рассматривала группа из Уорикского университета. Разногласия по-прежнему остаются, но лишь в пределах 4–9 процентов. Если все же пользоваться цифрами Бенедиктова и принять, что население Англии уменьшилось на 55 процентов, то получается, что численность населения Англии составляла около 5,8 миллиона в 1300 г., 4,0 миллиона в 1200 и 2,2 миллиона в 1100 (используя обратные проекции), что говорит о численности населения в два миллиона человек на момент составления «Книги Судного дня», что не кажется вероятным. Но у цифр группы ученых из Уорика есть определенная целостность, которую нельзя повторить, взяв смертность одной выборки людей и наложив ее на другую. Например, выборки Бенедиктова с высокой смертностью могли до 1348 г. быстрее расти в численности, чем выборки группы из Уорикского университета. Кроме того, ученые из Уорика проанализировали производительность сельского хозяйства Англии на пике в 4,81 миллиона человек (1348) и пришли к выводу, что даже на такое количество жителей еды хватало с трудом, не говоря уж о гипотетическом дополнительном миллионе. До 1700 г. население Англии никогда не превышало 5,4 миллиона. Вероятнее всего, правда лежит где-то между двумя этими крайностями – моделью группы из Уорикского университета и 5,4 миллиона Бенедиктова, – и я решил воспользоваться цифрами ученых из Уорика «как есть», чтобы не преувеличить населения Англии и, соответственно, и всей Европы в 1300 г.
Цифра в 1,5 миллиона в 1000 г. в табл. 1.2 (на с. 398) – просто округление, основанное на предположении, что примерно до 1050 г. население росло очень медленно, затем рост постепенно ускорился и к XII столетию достиг 0,58 процента. Население в 1,5 миллиона говорит о том, что среднегодовой прирост населения с 1000 по 1086 г. составлял лишь около 0,15 процента. Источники по другим векам приводятся в сноске[235].
