И тут один из воителей, державший мою руку, неожиданно отпустил её. Я увидел, как блеснул меч. Науали, шатаясь, попятился назад, когда этот человек вдруг замахнулся на него. Клинок не настиг мага, но поразил индейца, который держал мою ногу. На вершине пирамиды воцарился хаос, и руки, державшие меня, разжались. Взметнувшиеся деревянные мечи с острыми как бритва обсидиановыми лезвиями натыкались на разрубавшие их стальные клинки.
У подножия храма раздались мушкетные выстрелы и крики.
Я скатился с жертвенной плиты и свалился на каменный пол, а когда с сильно кружившейся головой поднялся на ноги, то увидел, как несколько воителей из сообщества Ягуара сорвались с места и обратились в бегство, спасаясь от воина со стальным клинком. Когда убежал последний индеец, меченосец повернулся лицом ко мне и отсалютовал мне клинком.
— Право же, Бастард, ты, как никто, умеешь впутаться в передрягу.
Сняв маску, Матео весело ухмыльнулся. Я ухмыльнулся ему в ответ. Дон Хулио поднялся по ступеням.
— Ну, как себя чувствует молодой человек?
— Науали опоил его какой-то дрянью, но в остальном, судя по дурацкой ухмылке, он в полном порядке.
— Науали сбежал, — сказал дон Хулио. — Мои люди устремились за ним в погоню, но он бегает быстрее лесного кота.
— Он и есть лесной кот, — заявил я.
Жертвенный агнец. Вот какую роль, как я вскоре выяснил, они мне предназначили.
По возвращении в лагерь Матео, дон Хулио, Хосе и прочие принялись пить, отмечая моё счастливое избавление.
— Мы знали, что ты вызвал сильное недовольство науали, — пояснил дон Хулио. — Ты обнаружил свои подозрения, когда выпустил ту свинью, решив, что это пропавший карлик. Науали, вне всяких сомнений, принёс карлика в жертву. В этом мы убедимся, когда допросим его приспешников, которых нам удалось захватить.
— Эй, chico, тебе повезло, что я великий актёр. Я сбил с ног одного из этих ряженых язычников и забрал его наряд. В этих зверских облачениях мы все выглядели одинаково, поэтому я незамеченным поднялся на пирамиду, чтобы помочь вырвать тебе сердце.
— Есть ли вести об их злобном господине? — спросил я.
— Никаких, — вздохнул Матео.
А дон Хулио улыбнулся и покачал головой.
— Этот дьявол, должно быть, обернулся ягуаром, если сумел ускользнуть от моих людей. Он скрылся пешком, тогда как за ним гнались вооружённые всадники.
— Значит, — стал размышлять я вслух, — вы знали, что науали собирается захватить меня?
— Это был лишь вопрос времени, — сказал Матео. — Паренёк-метис стал совать нос в его тайные делишки. Индейцы ненавидят метисов не меньше нас, испанцев. Не приходилось сомневаться, что, принеся тебя в жертву, науали не только исполнил бы обряд, но и получил особое удовольствие.
Я улыбнулся дону Хулио и Матео. Вообще-то внутри у меня всё клокотало от гнева — ведь эти хитрецы едва не довели меня до погибели, — но давать волю этому чувству не имело смысла. Правда, я не мог удержаться от того, чтобы не съязвить:
— Боюсь, вы поторопились. Надо было подождать ещё, пока науали не вырвет моё сердце, и тогда, глядишь, вам удалось бы его сцапать.
— Пожалуй, ты прав, — кивнул дон Хулио. — Возьми это на заметку, Матео, в следующий раз, когда вы с парнишкой сойдётесь с этим науали. Пока этот дьявол будет вырывать у Кристо сердце, ты успеешь отрубить науали голову.
Дон Хулио говорил всё это с невозмутимым выражением лица, и было непонятно, шутит он или нет. Но одно не вызывало сомнений: мы не успокоимся, пока не захватим науали в плен или не убьём злодея.
Похоже, до Матео это тоже дошло, и он воскликнул:
— Дон Хулио, только не говорите мне, что я должен оставаться в этом захолустье до тех пор, пока не объявится это грязное отродье языческой шлюхи, чёртов колдун! Позвольте мне отправиться в большой город, где живут люди одного со мной положения. Там есть музыка, женщины...
— И неприятности, — дополнил дон Хулио, — разве не их ты вечно находишь в больших городах? Тебе поручено это дело, потому что большую часть своей жизни ты провёл в тёмных логовищах порока, где азартные игры, мошенничество и распутные женщины возбуждают жар в твоей крови. Это задание пойдёт тебе на пользу. Ну подумай сам, Матео. Свежий воздух. Здоровая деревенская еда...
Да какой там свежий воздух! Матео рассматривал это как ссылку в преисподнюю и чувствовал себя, похоже, не намного лучше, чем я в тот момент, когда узнал, что представлял собой наживку для науали.
70Дон Хулио установил посты на всех главных дорогах, ведущих из этой местности, и послал в джунгли специальные отряды — искать науали. Матео оказался в составе одного из таких конных патрулей, однако сам он считал это пустой тратой времени.
— Этот дьявол знает здесь каждый куст, и у него повсюду пособники. Нам нипочём его не изловить.
Дон Хулио, однако, склонялся к той мысли, что науали ни за что не покинет здешние края, пока не поквитается за своё поражение.
— Оставив всё как есть, этот злодей лишится и уважения к себе, и почитания сторонников. Ему необходимо во что бы то ни стало отомстить.
А местью, по мнению дона Хулио, должно было стать убийство — испанца, метиса или индейца, сотрудничающего с испанскими властями.
Из этого следовало, что нам придётся торчать в этом индейском захолустье неведомо сколько времени — так, во всяком случае, воспринимал ситуацию Матео. Некоторое, пусть слабое, утешение он находил лишь в вине да поездках в ближайший деревенский трактир, где вовсю дулся в карты с бродячими торговцами.
Целитель большую часть времени проводил, сидя в нашем лагере, покуривая трубку и глядя в небо. В остальное время он прогуливался туда, где находил птичью стайку, и о чём-то с ними чирикал.
Я начал за него беспокоиться. Старик почти не откликался на просьбы окрестных индейцев, а когда я спрашивал, чем он занят, отвечал, что готовит снадобья.
Аййо! Это тревожило меня. Похоже, Целитель надеялся защитить меня от науали с помощью своей магии, и мне было боязно, как бы старик при этом не пострадал сам.
А всего лишь через пару дней в моих руках оказалось настоящее сокровище.
Ага, чувствую, что при слове «сокровище» вы насторожились. Небось представили себе чашу с изумрудами или золотую маску? Нет, amigos, речь идёт не о бренных земных богатствах, но о сокровище духа. Матео достал книгу «Ласарильо из Тормеса». Эта книга была предшественницей «Гусмана де Альфараче», того самого романа о пареньке picaro, в котором я нашёл многое, достойное восхищения, и кому надеялся подражать. Тот факт, что сие сочинение, так же как и «Гусман», числилось в списке книг, запрещённых инквизицией в Новой Испании, вызвал во мне ещё большее желание его прочесть.
