«Даже так? — подивился такой быстроте Найл. — Примерно в это же время не стало Мага».
Тифон был прав: граддиксы убрались не мешкая.
Описывать происшедшее в подробностях не было ни смысла, ни возможности: на это ушла бы вся энергия и его самого, и матери. Найл ограничился тем, что сообщил о своем согласии править Страной Призраков. Он также попросил мать связаться с начальником воздушных изысканий Асмаком — пусть завтра в середине дня три паучьих шара опустятся в верхней лощине Дола Благодарения и возьмут Тифона, капитана и его самого. Представить Тифона — старшего управляющего Страной Призраков — Смертоносцу-Повелителю и коллегии Совета надо из соображений не только добрососедства, но и срочности.
Весть о том, что Вайг уверенно идет на поправку, наполняла радостью. Не терпелось начать новый день, первый день освобожденной Страны Призраков. Правда, Тифон с Гереком к завтраку не прибыли, передав лишь с Катой, что будут позже. Что ж, их можно понять: Найл и сам без помощи медальона вряд ли поднялся бы поутру с постели.
В половине десятого Найл с капитаном отправились во дворец, где Найл назначил на полдень встречу с Собранием. Хотя и до встречи надо было во многое вникнуть. Намеревался он и расспросить Кварана — брата рыжеволосого Заддина, лежащего сейчас в больнице с ожогами.
Лейтенант дворцовой гвардии Кваран дожидался у подъемного моста. Найла с капитаном он приветствовал воинским салютом. В ответ на вопрос о состоянии Заддина рассказал, что брата обмазали мазью от ожогов, дали снотворное и он сейчас спит. Он выздоровеет, разве что шрамы останутся на всю жизнь. Найл не без удивления услышал, что Кваран застал брата в сознании, у лестницы, куда тот самостоятельно сполз. Вот, значит, насколько шар Мага оказался разряжен кристаллом Найла. Нечего было нападать первым.
После того как вынесли останки Мага, вход в центральную башню по приказанию Найла был перекрыт. Отворяя массивную дверь, Кваран явно нервничал. Догадываясь о возможной причине, Найл тем не менее спросил:
— Тебя что-то тревожит?
— Так точно, господин, — ответил лейтенант с явным облегчением оттого, что может выражать свои опасения открыто. — Охранники видели животное, убившее карвасида. Такое жуткое, что один даже умом тронулся.
Вот оно что. Хотя, собственно, как охранники могли видеть боку?
— Как оно выглядит?
— Животное? Багровое такое, огромное, без глаз.
Тут Найл, похоже, понял.
— На теле имелись повреждения?
— Его будто дикие звери истерзали.
Видимо, бока был весь в крови, а так как он невидим, складывалось впечатление, что у него нет глаз.
— Сделаем так, — сказал Найл и лейтенанту, и пауку, — вы дожидайтесь здесь, а я поднимусь наверх один.
Кваран даже не пытался скрыть облегчения.
— Благодарю, господин. Перед людьми у меня страха нет, но это ж просто демон какой-то из самой что ни на есть преисподней.
Как и думал Найл, страх Кварана оказался безоснователен. Боки не было и следа. Дождавшись наконец, после векового рабства, смерти ненавистного властолюбца-хозяина, он не преминул поскорей возвратиться в свой дом. Куда? Видимо, в серебряные рудники на севере.
Однако и без боки комната имела до тошноты отвратный вид. Даром что тело унесли, пол, стены и потолок здесь покрывала засохшая кровь, и дух стоял как в мясной лавке в жару.
Что странно, на стеклянном цилиндре крови не было. Синий газ с клубящимися темными сгустками по-прежнему шел от пола к потолку. Видимо, как и кристальный шар, это стекло было способно каким-то образом очищаться.
А вот про шар Мага, лежащий под скамьей, этого сказать было нельзя. Он был бурым от запекшейся крови, а снизу кровь еще не успела просохнуть. Найл вымыл руки под лабораторным краном и влажным полотенцем обтер шар.
Насчет этого он и собирался расспросить Кварана, а именно, остался ли на месте карвасидов шар. Даром что холодный на ощупь и, скорее всего, негодный к употреблению, он тем не менее мог хранить в себе ценнейшую информацию. Найл с этой мыслью даже проснулся среди ночи.
Выйдя из лаборатории (как хорошо оказаться подальше от этой вони), в конце коридора он набрел на караульное помещение: стол, два стула и умывальник. Комнатка тесная — паук, пожалуй, в нее и не влезет.
Отдернув занавеску, Найл сел за стол и уместил шар между ладоней. После этого, отрешившись от сторонних мыслей, он попробовал состроиться с кристаллом в резонанс. В результате получил хлесткий удар током — настолько неожиданный, что выпустил кристалл из рук, и тот, увесисто упав, покатился по полу. Разумеется, это была мера предосторожности на случай, если шар попытается использовать кто-нибудь посторонний. Не будь кристалл разряжен, удар, чего доброго, мог и оглушить. Это как минимум.
Найл поместил шар на стол и вгляделся, пытаясь измерить диапазон его волны. Навыки обращения со своим шаром подсказывали, как примерно надо действовать. В конце концов, опираясь в основном на интуицию, Найл смог-таки войти в мир карвасидова кристалла.
Первое впечатление было откровенно неприятным. Собственный шар Найла был подобен бесконечному разбегу огромных галерей, простирающихся во все стороны. Он давал ощущение света, охватывая все подобием непостижимо высокого хрустального купола. В сравнении с ним шар Мага походил на темный лабиринт скупо освещенных коридоров и душных комнат. Наряду с тревожной замкнутостью он еще рождал ощущение некой удушающей боязни. Сама сфера носила на себе неизгладимую печать личности Мага, ужасающей своей садистской мстительностью.
Но все это, можно сказать, меркло по сравнению с тем, что Найл узнал дальше — и о Маге, и о Стране Призраков. Просто голова кругом. Оказывается, человек, чье недоброе присутствие наполняло шар, вовсе не был тем Сатханасом — воином, приведшим свой маленький отряд в эти края, а был его потомком по родственной линии, Сатханасом Четырнадцатым. Тот первый Сатханас — отец одиннадцати сыновей и семи дочерей, проживший девяносто семь лет, — и возвел этот чертог.
Так вот почему в интерьере дворца смешалось столько разных стилей. Понятно теперь и то, отчего он такой огромный — целая цитадель — с небывалым количеством подземных и надземных помещений. Здесь в одиночестве обитал каждый из последующих Магов, бережно храня сокровенный секрет: что он не истинный Сатханас, отец-основатель, а лишь один из его потомков.
Но к чему вся эта странная головоломка, укрывательство очевидного факта? Как выяснилось, начало сему было положено случайно, а потом сложилась негласная традиция, которая вполне соответствовала одержимости каждого из правителей Страны Призраков.
Когда первый Сатханас скончался, смерть его держалась в тайне из опасения, что пауки, прознав, непременно вторгнутся в Страну Призраков. И бразды правления взял его сын, тоже именуемый Сатханасом. Ему на тот момент исполнилось сорок. Сатханас Второй был выдающимся интеллектуалом — поистине гением, — посвятившим жизнь наукам и магии. Именно он заманил воинство Хеба Могучего в долину Мертвых, погубив его в Великой Буре. Он же создал и этот самый шар, и поработил боку, прикончившего нынче его тринадцатого потомка.
