— Он оперативник. Не пойдёт.
— Возможно. Но мы поможем ему с решением. Оперативной работой в крае тоже командовать кому-то нужно. Да и должность вакантная. На неё много уже претендентов, я знаю. И местных и столичных. Он, на мой взгляд, вполне соответствует. Вот и пусть… По-крайней мере, мы опосредованно подтолкнём решение. Это важно.
— Его бы в хорошие руки, и через годик бы, через два…
— Правильное, Григорий Михайлович, замечание. Учителей там, похоже нет, и вы, извините, далеко. Но у него есть определённый стержень, чёткое представление добра и зла… И наше внимание. И если он будет этому следовать, чётко помнить о Законах, не будет заниматься так сказать театральными постановками и самодеятельностью, расти ему до генерала, не меньше. — Пастухов понял о какой постановке заметил генерал, согласно кивнул головой.
— Да, я с этим согласен.
— А эти двое… — Владимир Борисович вернулся к вопросу. — Дали признательные показания — оба — в последнем эпизоде на одного человека. Король, кстати, в международном розыске числился, за — если мне память не изменяет — ряд заказных убийств в Красноярске, в бега ударился, поколесил за границей, во Владивостоке попался — вам, что интересно. Причём с другим уголовником, с Чемпионом. Хмм… Та ещё личность. Участвовал в закрытых боях без правил, карьеру делал. Успешную, в общем. Звездил. Но, жадность или дурость подвели, взял однажды клубную кассу на гоп-стоп, и сбежал… Большие деньги у своих украл. А это не прощают. Его искали и уголовка, и свои, но… Вы их задержали! Поразительно, Григорий Михайлович! Чем дольше живу на белом свете, тем больше удивляюсь: как жизненные линии и судьбы человеческие порой странным образом пересекаются. Выйду на пенсию, обязательно займусь исследованием феномена парадоксов. Да-да! А вот старика по последнему эпизоду мы пока не нашли. Нашей школы человек оказался. Той, ещё, КГБэшной. Нашли мы его данные. «Солдат», «Скальпель» — его служебные имена. Откопали. Опасная личность. Очень опасная. По отцу эстонец, по матери еврей. Странная смесь, сложная. Семён Израилевич, по фамилии Петерс. Не слыхали?
— Н-нет, не доводилось.
— Н-да! Где-то сейчас затаился, подлец, залёг… если жив ещё. Пути преступника, как говорится, неисповедимы. Сегодня здесь, завтра там. Сейчас — жив, через пять минут трах-бах, нет человека — уже на том свете. Так бы хорошо. Но мы ищем. Центральную часть страны всю через своё «сито» пропустили, движемся дальше. Повторюсь, преступник очень серьёзный, Григорий Михайлович, очень опасный. Но ничего, никуда он не денется. Не иголка. Если жив — найдём, если… — Генерал оборвал себя. — Никаких если, найдём.
— Вы знаете, товарищ генерал-полковник, я, конечно, не ребёнок, кое-что знал раньше о вашей службе, о чём-то догадывался, меня даже приглашали в своё время, но так чётко знать состояние дел на земле это, это… Товарищ генерал, вы не можете всё знать, там же специфика, там же детали?!
— Могу-могу, Григорий Михайлович! Для того и создавалась наша служба. К тому же, все современные технологии, полковник, включая и те, что сразу засекречены, у нас на службе! Элементы космической связи, новейшие разработки слежения и прочее, что вам, конечно, не знакомо, да и не надо об этом знать… Скажу так, без юмора, даже стиральная бытовая машина в вашей квартире может являться для нас источником информации. Не говоря о сотовых телефонах, круглосуточном видеонаблюдении улиц, домов и объектов. Да вот, Григорий Михайлович, такие дела, такой век, такие сейчас возможности. Если нужно и захотим, в любую минуту можем знать всё и обо всех…
— Так что мешает вам?
— Мешает, полковник, ещё как мешает. Многие, особенно кто с политической волной пришли. Ме-шают! — Последнее он произнёс с нажимом. — Потому я так по-шпионски вас и заманил сюда, я же тоже под контролем. Мы все. — Генерал не закончил фразу, усмехнулся, пожевал губами, продолжил серьёзным тоном. — Многое в нашей жизни изменилось, полковник, и время, и общество, и контора. Я же в ней сразу после службы в армии. Многое видел. Все Директора при мне, один за другим. С реорганизацией, сменой вывесок, стилей и направлений работы. Раньше — в вашу бытность, полковник, — сотрудники были другими. И в вашем ведомстве, и в нашем. Сейчас, после стольких изменений и преобразований, за идею борцов осталось мало, да. Их практически и нет. Вы, я, Трубач ваш, как вы говорите майор, ещё с десяток других и всё. Остальные служат за деньги. Срастаются с… — генерал махнул рукой. — Да вы и сами это не хуже меня знаете, Григорий Михайлович, видите всё, понимаете, не слепой. Потому я к вам и обращаюсь, как к человеку старой закваски, нашей ещё, той… гха-гхмм… советской. У вас нет корыстолюбия, дурного тщеславия, вы не перекрасились, у вас есть школа, вы умный, опытный, заслуженный следак-сыскарь, как теперь говорят, не поплыли по течению, как многие…
— Не я один, генерал.
— Это да. Это хорошо, — согласился Владимир Борисович. — Но у вас «золотой» возраст, Григорий Михайлович, у вас опыт, житейская мудрость и чувство справедливости — я думаю. Есть что с чем сравнить. Это очень много значит. Вас не свернуть, как и меня, кстати. Я заметил, вы так красиво провели всю операцию, и там и здесь, вы даже ни разу из своего пистолета кажется не выстрелили. Так нет?
— Нет, не довелось.
— И я ж о том. Когда вокруг и у правоохранительных всяческих средств и оружия полно, и у случайных преступников, и у бандитов, а вы… Без единого выстрела с вашей стороны, ну…
— Мне нужно было… — Григорий Михайлович запнулся, но продолжил. — Вольку оградить, Волкова, других.
— Правильно, хорошо понимаю. В том задача руководителя группы и заключается, не огнём оружия, а головой, интеллектом. Извините, Григорий Михайлович, я тут заболтался, забыл предложить вам чай, кофе?
— Нет, спасибо, меня дома ждут.
— Жена?
— Да! — Впервые, кажется, за весь разговор Пастухов улыбнулся. Генерал не мог этого не заметить.
— Поздравляю, Григорий Михайлович, правильно, — похвалил он и вздохнул. — А я вот, так бобылём и…
— А вот это неправильно, генерал. Семья работе не помеха. Наоборот.
— Хмм, вы то сами, когда это поняли?
— Вы и это знаете?
— А как же! — генерал рассмеялся, но тут же поправился. — До известных пределов, полковник, до известных. Спецсредства мы внедряем в квартиры тому фигуранту и тогда, когда это целесообразно и необходимо из оперативных соображений. Вы, Григорий Михайлович, за свою стиральную машину можете не беспокоится, как и за телевизор тоже. Я отвечаю. К тому же, как вы заметили, сотовый телефон у вас разобран. Всё предусмотрено, полковник, всё на уровне. Один вопрос. А вы с Антониной, свет… простите, запамятовал…
— Николаевной, — подсказал Пастухов.
— Антониной свет Николаевной когда расписываетесь?
— После завтра будем. Как в ЗАГС подали.
— Поздравляю, поздравляю, полковник. Жаль на свадьбе не смогу побывать. Из соображений строгой секретности, конечно, как наш разговор. Так вот, суть моего предложения.
