Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
Разительно отличались и наши научные работы. Я часто писал в форме эссе. Это вообще никто бы не допустил в МГУ к защите. В цитируемых источниках у меня никогда не было ни Нарского, ни Ойзермана, ни вообще никого из интерпретаторов, тем более советских. Только Гераклит, Парменид, Кант, Гегель, Хайдеггер и др. В худшем случае Леви-Стросс или Хабермас какие-нибудь.
Есть так называемая «пирамида обучения», согласно которой лучше усваивается материал не из лекций, а из дискуссий. Вот в этом смысле философское общежитие — лучший учитель: «Спасибо партии родной за пятилетний выходной!». Проходишь, бывало, в три часа ночи по коридору: из одной двери слышны звуки хорошего джаза-cool, из другой доносятся стихи, это собрались пять пьяных мужиков и читают друг другу Гумилева и Блока, а в третьей — какой-то яростный спор: «А куда ты денешь трансцендентальное единство апперцепции, а?» — кричит один. А другой отвечает: «А оно снимается в абсолютности субъекта!». И так день за днем, ночь за ночью, пять лет.
А выше дискуссий в «пирамиде обучения» стоит «обучение других». Когда объясняешь другому — самый лучший метод. Я репетиторствовал, преподавал, писал дипломы и рефераты. Тогда не было интернета, чтобы скачать реферат или курсовую. Все работы были авторские, хенд-мэйд, точнее из головы, брейн-мэйд. Я написал штук 25 дипломов, и пять диссертаций на заказ, курсовые и рефераты не считал. Вот в работе над всем этим я и учился.
А. Н. Каково, на ваш взгляд, развитие философии в провинциальных вузах? Можно ли найти в них неоправданно забытые имена?
О. М. Только там их и надо искать. Кто-то сказал же, что гении рождаются в провинции, а умирают в столице… Шутка. Хотя сейчас, благодаря интернету, вообще уничтожается оппозиция столичности и провинциальности. На мой взгляд, следующий «ИЗМ», который придет после постмодернизма, будет требовать имперскости, столичности. Он будет отрицать провинциальность, маргинальность и всякую нетождественность, свойственные постмодерну. Никакой мутности, полутонов и полунамеков. Чистота смысла, тождества, благородство происхождения вместо постмодернистских мутаций и влияний контекста. Отвага, риск и смелость суждений, никаких самокомментариев, самооговорок, кавычек и самостираний, как в постмодерне. Так что забудьте провинцию…
С другой стороны, имперский язык центра сам мутировал в постмодерн, который сейчас есть признак столичности и интеллигентности. Тогда настоящее самовитое, наглое и имперское живое слово надо искать в деревне? Вряд ли. Что не в традиции — то плагиат, без механизмов трансляции духа деревня будет давать чудаков, не более. Стоит ли бежать в глушь, предаваться эскапизму? Хотя эскапистское существование — совсем не то что «провинциальный вуз», который просто плохая копия вуза столичного, но и оно возможно только на основе предшествующих ранних практик трансляции духа. Куда ни кинь — всюду клин. Так что не знаю я, где искать имена, забытые и не забытые. Нет гарантированного привилегированного места. Дух дышит, где хочет.
А. Н. В статье «Гуманитарный манхэттенский проект» вы высказали замечательную идею об интеллектуальном прорыве русских философов. Как вы думаете, готов ли сегодняшний российский бизнес пропагандистски поддержать интеллектуальную сферу (в частности, русскую философию)?
О. М. Бизнес тратит огромные деньги на искусство, культуру, религию, благотворительность, науку. Ноя пока ничего не слышал о поддержке философии. Видимо, это связано с тем, что философия себя не проявила некой «гарантированной ценностью». Или же государство, интеллектуальное, культурное сообщество не поставило на философии печать — свидетельство такой ценности.
Бизнесмены, если быть честным, не очень разбираются в сфере абсолютного. Например, если перед олигархом поставить скрипача, он вряд ли, даже послушав его, сможет определить — гений он или нет, тем более, если это молодой скрипач. Олигарх будет судить по внешним приметам: по дипломам, по отзывам музыкальных корифеев. Он любит поддерживать то, что уже точно является ценностью. Например, яйца Фаберже, Эрмитаж или Большой Театр. На самом деле чести нет в том, чтобы поддержать то, что не может упасть. Честь и бессмертие олигарх может себе завоевать, если поддержит то, что нарождается, если разглядит гения на взлете, и именно благодаря ему этот гений взлетит.
То же самое можно сказать о проектах. Я считал: чтобы потрясти европейское сообщество русской современной философской мыслью, требуется два-три миллиона долларов. Смешные деньги для того, чтобы стать европейскими гуманитарными лидерами и раскрутить проект, о котором заговорит весь мир. Но предпочитают выбрасывать по 50 миллионов долларов на проституток в Куршавеле за сезон, или покупать большую яхту, содержать чужие футбольные клубы за деньги в 200 раз большие.
Наши олигархи — подонки общества, а не элита, и история им этого не простит. По крайней мере, тому, кто не покается и не раздаст все, чтобы хоть как-то оправдаться. Сейчас на олигархов рассчитывать нечего, я пока надеюсь на государство. Французское государство, посольства и консульства постоянно дают гранты на переводы и распространение французских мыслителей в мире. Это мелкие деньги, зато Франция уже полвека задает интеллектуальную моду в мировом пространстве. Я ответственно заявляю: мы тоже можем ее задавать, если захотим. Вопрос в решимости это делать. Будет решимость — найдутся и финансы, и великие умы.
А. Н. В СМИ вас называют «Франкенштейном политтехнологий»… Вы являетесь практикующим политтехнологом, работая с так называемыми народными логиками, манипулируя которыми, можно добиться любых результатов. Каково, на ваш взгляд, соотношение «народной философии» и «народной логики»?
О. М. То, что сейчас называется политическим консультированием и политическими технологиями, в Древней Греции называлось софистикой. Ведь софисты за деньги занимались тем, что обучали способам манипуляции общественным мнением. Поскольку я провел более двухсот кампаний различного уровня, связанных с такими манипуляциями, то я софист.
У нас сложился отрицательный образ софиста благодаря Платону. На самом деле Платон давал искаженную картину. Лишь недавно появились исследования, которые сначала реабилитировали софистов и показали, что без них вообще никакая древнегреческая философия не могла состояться, а потом пошли исследования, которые вообще подняли софистов до уровня альтернативы Пармениду и Платону.
На русский язык переведено одно из таких исследований «Эффектсофистики» Барбары Кассен. Правда, лично я с ней не согласен в том, что софистика — это противостояние логоса бытию, литературы — онтологии. Я считаю, что и там и там есть онотология, только разная.
Что касается непосредственно вашего вопроса о соотношении «народной философии» и «народной логики», то стоит для начала разделить «философию народа» и «народную философию». «Философия народа» открывается в творчестве лучших поэтов и мыслителей этого народа, а «народная философия» — в пословицах. Что такое пословица? Это слово — буквальная калька с греческого — аналогия. А что такое аналогия? Это подмеченные матричные общие процессы в нескольких разных по видимости феноменах. Это «общее» выдается за «постоянное», за бытие. Аристотель называл бытием единство аналогий. Кстати, еще 200 лет назад большинство населения России говорило только пословицами и поговорками. НЕ говорить пословицами считалось признаком аристократизма и образованности. Постепенно образованность коснулась всех, хотя на место поговорок и пословиц пришли штампы, идиомы и то, что я в одной из лекций назвал «народными логиками», то есть довольно длинные, но устойчивые конструкции, дающие объяснение разным ситуациям и показывающие способ действия в них.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
