— А я не хочу! — пробубнил тот равнодушно.
— Ты уже не хочешь стать богатым? — удивился Василий.
— Все хотелки перехотел, все жданки переждал, — ответил Носов.
Такой поворот несколько озадачил Василия:
— Ты что, кастрат безмозглый, вынуждаешь пристрелить тебя?
— Стреляй, если хочешь, — усмехнулся Васька. — Ты, видать, для этого и притащил меня сюда.
— Верно, угадал, — неожиданно согласился Василий, задумавшись всего на минуту. — Степан, — повернулся он к брату, который наблюдал за происходящим со стороны, лежа на подстилке. — Что скажешь относительно этого гада?
— Не спрашивай, сам решай, — отозвался тот, поморщившись от усиливающейся боли в спине. — Ты же у нас сейчас всемогущий. А я в таком же положении, как и скопец. Вот лежу и думаю, каким способом ты меня кончать будешь.
— Брат, ты что?! — воскликнул Василий. — Я заберу тебя с собой, в другой мир, в котором нет места таким, как Сталин и Гитлер. Мы будем жить иной жизнью, о какой тебе и слышать не приходилось!
— О чем ты, Вась? — прохрипел Степан. — У меня хребтина перешиблена, а ты о чуде болтаешь… Уходить будешь, пистолет оставь, если на меня рука не поднимется. Я сам помогу своему горю.
— Во дурак, «о чем ты»? Ты что, врач? У тебя ушиб и временная парализация. Бывает такое, но это пройдет, верь мне.
— Я всегда тебе верил, но то было давно. Теперь другой ты, чужой. Между нами не маленькая канавка, а пропасть, преодолеть которую ни я, ни ты уже не в состоянии…
Вернувшийся Бергер прислонил к стене флажок и уставился на генерала, ожидая приказа.
— Посмотри, что с тем? — указал ему на поверженного Стрельца Василий. — Если жив еще, добей, а тело оттащи в туннель, с глаз подальше.
Унтер-офицер подошел к телу Яшки и пощупал пульс:
— Мертв… Кто его так уделал?
— Не задавай лишних вопросов, выполняй! — приказал Василий и повернулся к Альбине. — А ты, дорогая…
Он осекся, увидев побледневшее лицо супруги и застывший взгляд в сторону Носова, обернулся и напрягся: скопец замер в странной позе.
— Черт, подох? Сука! — выругался он, сообразив, в чем дело. — А я ему такую казнь подготовил в отместку за отца… — он не договорил и в сердцах рубанул рукой воздух.
Из туннеля возвратился Бергер.
— Ваш приказ исполнил, господин генерал, — отчеканил он, отряхивая руки и с собачьей преданностью взирая на генерала.
Василий ощупал тело Носова и, убедившись, что тот действительно умер, сказал:
— Теперь и этого тащи туда же. Повезло мерзавцу: слишком легкую смерть принял…
Проведя по лицу ладонями, словно снимая паутину, Василий обратился к супруге.
— Альбина, введи Степану что-нибудь обезболивающее, — попросил он, вздыхая. — И осмотри его тело, пожалуйста.
…Генерал освободил тайник одновременно с Альбиной, закончившей осмотр Степана. Супруга тихо приблизилась сзади к Василию и замерла в восхищении от огромной суммы у своих ног.
Вернулся Бергер. И остолбенел. С трудом сглотнув подступивший к горлу ком, унтер-офицер срывающимся голосом доложил:
— Приказ выполнен, господин генерал. Носов только вот…
— Что еще? — нахмурился Василий.
— Жив он, господин генерал, — сказал унтер-офицер, не сводя жадных глаз с кучи денег.
— Как жив? Да я же сам осматривал его! — воскликнул Василий удивленно.
— Носов сейчас застонал и что-то пробормотал себе под нос.
— Так ты добил его?
— Никак нет, рука не поднялась, господин генерал. Столько лет вместе… И он доверял мне.
— Ну и черт с ним, сам подохнет, — взглянув на часы, решил Василий. — Брата моего подтяни поближе, пусть полюбуется на богатство — столько слышал о нем…
Пачки американских долларов и английских фунтов Василий и Альбина бережно укладывали в ящики из-под снарядов.
— Что, впечатляет, брат? — хмыкнул Калачев-младший. — Ты когда-нибудь видел такое?
После укола Степан почувствовал себя лучше. Боль затихла, а вот ноги по-прежнему не чувствовались. Он ухмыльнулся:
— Рассказывая о кладе скопцов, отец говорил нам о золоте, а не об этих бумажках.
— Раньше я тоже так думал, — отозвался Василий, не отрываясь от своего занятия. — Но позже выяснил: золото, которое копили годами скопцы, они же сами и поменяли на эти вот «бумажки». Им цены нет!
— А может, ты до того золота не добрался? — усомнился Степан.
— Да не было никакого золота! — воскликнул Василий запальчиво. — Скопцы не накопители, а торговцы! Они поняли, что суть богатства не в металле, которое лежит в закромах мертвым грузом, а в деньгах, ибо они двигатель торговли! Имея обширные связи за рубежом, они распродавали золото, беря за него валюту, и были правы, черт возьми! Чтобы растратить эти миллионы, не хватит и десятка жизней!
— А ты собираешься их прожить? — уколол Василия Степан.
— А ты не пытайся меня уесть! — огрызнулся тот. — Я буду жить в роскоши и богатстве, да и тебя поддерживать, пока из твоей головы не выветрится большевистская зараза.
— Ты собираешься меня озолотить?
— Нет, и не мечтай даже. Я собираюсь выделить тебе долю, на которую ты будешь безбедно доживать свой век, не испытывая нужды и не зная горя.
— Спасибо за заботу, братец, но лучше я останусь здесь, — сказал Степан, глядя на мокрое от пота лицо брата. — Можешь убить, только на переезд куда-то я не согласен!
— Вот чудак, — усмехнулся Василий, закрывая ящик. — Да кто тебя спрашивать собирается? Я ставлю тебя перед фактом, вот и принимай! И согласия твоего вовсе не требуется.
— Ты хочешь перевезти меня силком? — рассердился Степан.
— Именно так и поступлю, не сомневайся. Я был виноват перед тобой, братуха, но теперь… Я больше не чувствую себя виноватым! Деньги правят миром, Степа! Они двигают прогресс, они и войны развязывают! Все на земле нашей держится только на деньгах!..
Ящиков с деньгами оказалось шесть.
— Бергер? — подозвал Василий унтер-офицера. — Бери ящики и переноси их к берегу реки.
Тот взял самый верхний и едва не выронил его из рук.
— Ничего, справлюсь, — он натянуто улыбнулся, поудобнее устраивая груз на плече и поплелся к выходу из туннеля на подгибающихся ногах.
Когда он исчез из виду, Василий обратился к супруге:
— Альбина, дорогая, — произнес он, беря ее за руку и заглядывая в глаза. — Мне что-то не понравились глаза Фридриха. Стыдно просить, душа моя, но за ним надо присмотреть. Ступай следом и пристрели его, если он задумает что-либо выкинуть!
