– Здравствуй, Денис.
Я вздрогнул и открыл глаза.
Передо мной стоял отец.
Мы молча смотрим друг на друга. Целую вечность. Но скорее всего – долю мгновенья.
Я успеваю в мельчайших подробностях разглядеть его бороду – вероятно фальшивую. Тёмные очки в тонкой серебряной оправе. Костюм от «версаччи». И лёгкий кейс в правой руке. Всё, что вместе составляет заурядный образ среднеевропейского бизнесмена…
А ещё с болезненной ясностью понимаю, зачем я понадобился Алану – целый и относительно невредимый. И кому эти твари звонили от моего имени…
Отчаяние подкатывает к горлу. Вырывается сдавленным хрипом. Я роняю стаканчик с минералкой. Зажимаю моби-браслет рукой и шепчу:
– Уходи! Это ловушка!
Уже поздно. Они слышали его голос. И конечно, в холле есть люди Алана. Но по-другому я не могу.
– Уходи! – твержу, как заклинание.
Почему он стоит? Крикнуть, первым броситься к выходу? Что ещё я успею, прежде чем взорвётся браслет?
Глухой звук – как от падающего тела. Я резко поворачиваю голову.
И правда, толстяк упал с соседней скамейки. Да так остался лежать – с зажатым с пальцах бутербродом. Его спутница вяло откинулась на подлокотник. Из накренившейся бутылки льётся кока-кола – ей на джинсы. Но девушка даже не шелохнётся.
Странное творится не только на ближней скамейке.
Везде вокруг памятника, люди медленно оседают – будто сморенные крепким сном. Продавец хот-догов ложится на прилавок, роняя сосиску. Ловкий терьер подхватывает её. И валится, сжимая добычу в зубах – рядом с хозяйкой.
Я вскакиваю.
Невидимая волна пробегает по холлу. В радиусе десяти метров все отрубились!
Все, кроме нас. Хотя мы в самом центре…
Я гляжу на моби-браслет – экран пульсирует красным.
Вот он, источник!
Алан подстраховался. Но что-то пошло не так…
– Туда! – киваю отцу.
Слабый, крохотный шанс.
Выходы перекрыты. Значит, один путь – наверх. Там, на крыше – вертолётная площадка.
Мы мчимся к дверям лифтов. Охранник бросается наперерез. И будто спотыкается. Сползает по стене тяжёлой тушей. Рядом без крика валятся посетители.
Браслет продолжает действовать!
– Спасайтесь! Газ! – ору я на весь холл. Начинается паника. Крики, визг… Вне пределов мёртвой зоны люди мечутся и бегут к выходам. Сталкиваясь в дверях с типами в штатском.
Я отбираю у охранника пистолет и карабин. Мы перешагиваем через тела у лифта и ныряем внутрь. Жму кнопку. Створки сходятся. В этот миг по нам начинают стрелять. Кажется, работают снайперы. Целятся по ногам. Пуля пробивает мою штанину и слегка царапает кожу.
Мы нужны им живые.
Лифт идёт вверх.
А главная удача – в том, что имплантов до сих пор нет. Кто-то их здорово отвлёк в другом месте?
Тогда, у нас – несколько секунд. Прежде, чем на центральном пульте сообразят в чём дело.
Я смотрю на отца и отвожу взгляд. Когда-то во сне я разговаривал с ним и мамой – каждую ночь. Теперь он – рядом. И мне нечего сказать…
Интересно, помнит он дом из белого кирпича? Целая вечность прошла…
А спустя семь лет отец получил американский грант. Очень щедрый и выгодный – с намёком на ПМЖ и будущее гражданство. В институте тогда давно ничего не платили…
– Это было глупо.
– Что? – спрашивает отец.
– Приходить сюда. Не догадаться, что это ловушка.
– Ты меня позвал.
– Нет! Это все они устроили. Твари! Я и понятия не имел… – дьявол, какие-то не те слова. Мы же не виделись пятнадцать лет. И Болхов не в счёт.
– Я пришёл за тобой, Денис.
Сердце у меня замирает от жалости. Как можно быть таким наивным – в этом зубастом мире?
– …Перестань. Вот и маму довёл до слёз.
– Не хочу уезжать!
– И мы не хотим. Но ты – взрослый мальчик. Должен понимать. Тут мы никому не нужны.
– Значит, мы больше не вернёмся?
– Когда-нибудь, обязательно. Я тебе обещаю, Денис!
Табло высветило «9».
Пора.
– Пригнись, – сказал я. И выстрелил из карабина в крышу лифта – туда, где должен быть технический люк.
Удар прикладом. Готово. Калибр 23 мм имеет свои преимущества.
Я первым выбрался наверх. Подал руку отцу. В шахте тускло горело дежурное освещение. Лифт продолжал двигаться.
Ага, вот лесенка. А вон – дверца!
– Брось, кейс, – поморщился я, – Или там что ценное?
– Не очень, – ответил отец. Чем-то щёлкнул и кейс рассыпался. Осталась лишь ручка и то, что именуется пистолет-пулемёт «шелест» – из керамики и прессованного пластика. Ни один металлоискатель его не обнаружит. Раньше я видел такой лишь на фото – в обширном «русском» досье Брэдли.
Перебрались на лесенку. Вжались в стену, пропуская лифт.
Выстрел картечным боеприпасом и дверца в шахте поддалась.
А лифт обрушился вниз – стремительно набирая скорость. Мы едва успели нырнуть в узенький коридорчик. Я шёл вторым и меня чиркнуло по подошве – будто ножом срезало кусок. Испортили обувь, гады.
Впереди – служебные помещения. Патроны в карабине ещё есть, поэтому замки – не преграда…
Я украдкой бросаю взгляд на отца. Для гражданского он хорошо держится.
Как и тогда…
Он ведь, на самом деле, хотел вернуться в Россию. Отказался продлевать контракт. И с кем-то раздраженно говорил по телефону.
Я, сопляк, не понимал. А сейчас всё сложилось в логичную картину.
Его пытались остановить. Методы у них были. Подбросили мне в школьную сумку героин. Неделю мурыжили в участке. Только что-то не срослось. И выпал единственный вариант…
Потом в обгорелом «форде» полиция нашла остатки самодельной мины. Через месяц, русский «бандит» во всём сознался и удавился. Прямо в камере.
Алан солгал. Война началась не с бомбёжек Москвы. Куда раньше…
Fuck!
Последняя дверь за которой выход на крышу «Пушкин-PLAZA» – вполне сравнима с банковской. Её мы не осилим.
Я вспоминаю схему здания из «московского» досье.
– Туда!
Сворачиваем налево.
Выстрел.
Есть!
Мы – снова в ярко освещённом холле. А лестница наверх – там!
Плохо, что возникли осложнения. Визжащие посетители элитного ресторана «ДАНТЕС» – не в счёт. Толпа охранников с «помповыми» карабинами – более существенно. Откуда их столько набежало?
