— Тебе не следовало лгать мне.
— О том, что я вхожу в программу защиты свидетелей? Мне было строго-настрого приказано ничего не говорить тебе об этом.
— МакКиттрик приказал?
— Ну, вспомни, после того как меня ранили, после того, как я вышла из больницы, когда мы с тобой говорили у меня во дворе, я попыталась сказать тебе, сколько осмелилась. Я же умоляла тебя уехать и спрятаться вместе со мной. Но ты сам настоял, чтобы я ехала без тебя.
— Я полагал, что это будет самым безопасным для тебя в том случае, если явится еще одна команда, чтобы убить меня, — сказал Декер. — Если бы я знал, что ты связана с программой защиты свидетелей, я повел бы себя по-другому.
— По-другому? Но как же?
— В таком случае я уехал бы вместе с тобой, — ответил Декер. — Чтобы помочь защитить тебя. В таком случае я, столкнувшись с МакКиттриком, понял бы, что происходит, и спас бы и тебя, и меня от того кошмара, через который нам пришлось пройти.
— Значит, все это только моя ошибка? Ты это хочешь сказать?
— Я не стал бы использовать слово «ошибка». Я...
— А как быть со всем тем, что ты рассказывал мне о своей деятельности перед приездом в Санта-Фе, о том, как ты заработал свои пулевые шрамы? Ты не считаешь, что это тоже было ложью? Мне кажется, что это была непрерывная ложь с обеих сторон.
— Но не мог же я рассказывать всем и каждому, что работал на ЦРУ.
— Я не все и каждый, — сказала Бет. — Или ты не доверял мне?
— Ну, я...
— Или ты не любил меня настолько, чтобы доверять?
— Это был просто рефлекс, оставшийся от старых времен. Я никогда не испытывал к людям большого доверия. Доверие может запросто погубить. Но то, что ты сказала, относится к нам обоим. Очевидно, ты тоже не любила меня настолько, чтобы доверить мне правду о своем прошлом.
В голосе Бет звучала глубокая растерянность.
— Возможно, ты прав. Возможно, любви было недостаточно. — Она откинулась назад, обессиленная. — А чего я могла ожидать? Мы были знакомы два месяца. Из них мы были любовниками всего восемь дней, прежде чем... — Она передернула плечами, словно от холода. — Людские жизни не меняются за восемь дней.
— Еще как меняются. Моя изменилась за каких-то несколько минут, когда я решил переехать в Санта-Фе.
— Но она не изменилась.
— О чем ты говоришь?
— Это ты сам себе так сказал. Ты вернулся туда, откуда начал. Стал тем же человеком, которым был раньше. — По щекам Бет струились слезы. — Из-за меня.
Декер не мог больше сдерживаться. Ему хотелось перегнуться через спинку сиденья и взять Бет за руку, потом перегнуться еще сильнее и обнять.
Но прежде, чем он успел повиноваться импульсу, она сказала:
— Если ты хочешь прекратить наши отношения, то скажи прямо.
— Прекратить? — Теперь, когда разговор дошел до логического завершения, Декер оказался к этому не готов. — Я не уверен... Я не...
— Потому что я не стану так спокойно переносить твои обвинения в том, что использовала тебя в каких-то корыстных целях. Я лгала тебе о моем прошлом, потому что мне были даны строгие приказы держать все в тайне. И даже несмотря на это, мне хотелось рассказать тебе, но я боялась, что ты сбежишь от меня, если узнаешь правду.
— Я ни за что не сбежал бы.
— Это еще неизвестно. Но это все объяснения, какие ты можешь получить от меня. Примешь ты их или нет, это уже твое дело. Но ты можешь быть уверенным в одном: я не собираюсь отсиживаться ни в каком гостиничном номере, пока ты будешь воевать с Ренатой. Ты рисковал своей жизнью ради меня. Если я должна сделать то же самое, чтобы доказать свою искренность — что ж, я хочу это сделать.
Декер был буквально ошеломлен.
— Так что же будет дальше? — спросила Бет. — Ты можешь простить меня за то, что я лгала тебе? Я готова простить тебя. Ты хочешь начать все с начала?
— Если это возможно. — Эмоции раздирали Декера на части.
— Все возможно, если ты постараешься.
— Если мы постараемся. — Голос Декера сорвался. — Да.
И в этот же момент внимание Декера отвлек звук открываемой двери трейлера. Оттуда вышел Эсперанса. Худощавый детектив надел чистые джинсы, рубашку и стетсоновскую шляпу. На правом бедре у него висел полуавтоматический пистолет в кобуре. Но что-то в выражении его лица говорило о том, что за то недолгое время, которое прошло с тех пор, как он вошел в дом, изменился не только его внешний облик, но и внутреннее состояние.
Хрустя ботинками по гравию, Эсперанса подошел к «Бьюику».
— С вами все в порядке? — спросил Декер. — У вас такой...
— Ее нет.
— Вашей жены? Вы имеете в виду, что она на работе или...
— Ушла.
— Что?
— Она уехала. Трейлер пуст. Мебель, чайники и кастрюли. Ее одежда. Все вывезла, даже кактус, который я держал в кухне на столике. Оставила только мои джинсы и несколько рубашек.
— Иисус... — пробормотал Декер.
— Я немного задержался, потому что нужно было позвонить и узнать, куда она уехала. Она у своей сестры в Альбукерке.
— Мне очень жаль...
Казалось, что Эсперанса не слышит его.
— Она не хочет видеть меня. Она не хочет говорить со мной.
— Это из-за того, что вы не ушли из полиции?
— Она все время говорила, что я женат на моей работе. Конечно, у нас были проблемы, но она не должна была уезжать. Мы могли во всем разобраться.
Похоже, Эсперанса только сейчас как следует разглядел Декера и Бет. Он заглянул в окно задней дверцы и всмотрелся в выражение лица Бет.
— Такое впечатление, что я не единственный человек, которому нужно в чем-то разбираться.
— Мы тут устроили викторину, — сказала Бет, — на тему правды и предосторожностей.
— Что ж, Викторина — отличное имя. — Эсперанса сел в машину. — Давайте закончим с этим.
— С чем? — в полной растерянности спросил Декер.
— С проблемой Ренаты.
— Но это уже не ваша драка. Оставайтесь дома и попробуйте наладить отношения с женой.
— Я не бросаю друзей.
Друзья? Декера резануло острой болью, когда он вспомнил о той цене, которую Хэл и Бен заплатили за то, что были его друзьями. Он снова попробовал отговорить Эсперансу:
— Не забывайте, кем вы работаете. Ведь вас все знают. Это же форменное безумие. Если случится неприятность, мы не сможем скрыть здесь все, как нам это удалось в Нью-Йорке и Нью-Джерси. Пойдут слухи. Вы можете самое меньшее лишиться работы.
