она сильно сомневалась в решении идти вообще. Картинная галерея точно была в ее вкусе, поэтому она разрешила себе такую шалость. Решила не говорить Ронану, куда идёт. Никому не сказала.
Надев какое-то невзрачное черное платье с горлом, Аннабелль накинула кожаную куртку и покрутившись перед зеркалом, решила, что выглядела обычно. Никаких нарядов для Клэмана. Адам прислал сообщение с номером такси, и стало совсем тревожно. Какие-то полчаса отделали ее от встречи с не самым приятным мужчиной. Морган звонко рассмеялась из этой мысли. Подумать только, он стал для неё «неприятным». Она давным — давно была в галерее искусств Монреаля, плохо помнила ее локацию и поэтому лишь внимательно следила за дорогой. Лишь бы Клэман ничего не удумал.
Такси остановилось не около городской галереи искусств. Современный выставочный зал «Сияние» располагался чуть поодаль центра в небольшом здании на углу улицы. Адам помог открыть девушке дверь машины и выйти. Вид у него оказался чересчур официальный — белая рубашка, строгий костюм, бабочка и цветок, прикреплённый к карману пиджака. Морган оглядела мужчину, и фыркнула.
— Выглядишь так, как будто собрался делать мне предложение второй раз, — сказала она.
— И тебе привет, малышка! Я же пообещал нормальное свидание, стараюсь выполнить свои обещания. По-моему, я отлично выгляжу в этом костюме.
— Сейчас лицо треснет от ухмылки, поаккуратнее, принц Чарминг!
— Не заставляй меня называть тебя Фионой, ты слишком красивая для этого, — рассмеялся Клэман.
— Ха, оказывается, ты не такой умный, как я предполагала. Не понял смысл «Шрека».
— Почему? Шрек полюбил Фиону всей душой, а Фиона выбрала душу, а не смазливую мордашку. Полная радужная мечта влажных девственниц. Никто никогда не полюбит твою душу, все в этом мире покупается и продаётся, в том числе внешность, — высказался Клэман, поглаживая плечи Аннабелль.
— Как? — иронично спросила девушка. — Разве ты полюбил меня не за чистую душу? И не за милый характер?
Адам усмехнулся. Он молчал пару минут, задумчиво закурил, видимо, размышляя над вопросом.
— Первый раз в жизни я увидел тебя, когда твоя одноклассница вцепилась ты лежала на асфальте с разбитыми коленками. Там ни до души, ни до мордашки было. Влюбился я в тебя в момент нашей второй поездки в машине, когда ты мне сказала везти тебя в школу. Я схитрил — знал, занятия отменили, но выиграл время, чтобы пообщаться. Пообщались.
— Никогда не думала об этом. Так неловко все это вспоминать, да и времени уйма прошла. Меня так забавляет, что ты зацепился за два слова и развёл такую дискуссию. Похоже, я задела за живое.
— Ага, мечтай, Аннабелль Морган! Это мелочи. Кстати, о мелочах, я виделся с Джули, — присвистнул Клэман.
— С Джули? — вскинула бровями Морган.
— С Джули Клэман, моей дочерью. Ей исполнилось восемь, — сказал Адам с нескрываемой теплотой в голосе, — она так похожа на Ингрид. Упёртая, своенравная, но красивая. Зелёные глазки, как у лисёнка.
— И ты все это время скрывал, что у тебя есть дочь. Адам — ты ходячий «красный флаг». Знаешь об этом? Еще скажи, что увидел ее впервые за восемь лет.
— Мамочка Ингрид не подпускала к ней. Я платил алименты.
Адам рассказывал про ребёнка искреннее умиляясь. Морган увидела Клэмана таким нежным, и на секунду представила, каким бы он стал отцом. Он бы сто процентов заботился о ребёнке, чтобы тот всегда расхваливал всем своего родителя.
— Так почему ты не останешься с ними? У тебя столько любви к этой девочке, и к Ингрид, наверное, остались чувства. Ребёнку нужен отец.
— У неё есть я, а Ингрид не подпускает близко, в своё время мы плохо разошлись. Она встречается с кем-то, видится со мной, достаточно. Ингрид с годами стала адекватнее, но бесовщину из неё не вытащить.
— Странно, но мне кажется, ты хороший отец. С какой любовью ты рассказываешь о ней. Хотя, на первый взгляд, ты говнюк, Адам, честное слово.
Адам рассмеялся, потерев переносицу.
— И на том спасибо. Нам пора заходить. Обещал тебе нормальное свидание, а мы треплемся на улице. Идём!
Аннабелль искала глазами вывеску — кому принадлежит выставка, но ничего не нашла. Клэман заметно занервничал, взяв Аннабелль под руку. Внутри, перед входом в зал, столпились люди. Они смотрели на пару, перешептывались, заставляя Аннабелль раскраснеться и отвернуться в сторону.
— Что происходит? Я настолько ужасно одета? — спросила девушка шепотом.
— Нет, дурашка. Сейчас поймёшь, — тепло ответил Клэман.
Высокая девушка в чёрном платье раскрыла дверь в зал, что-то шепнула Клэману, и люди вошли внутрь. Аннабелль потеряла дар речи. В зале висели ее картины, только ее картины. Начиная с первых, нарисованных еще в Берлине, заканчивая последней, которую девушка продала за сорок тысяч долларов. Некоторых, конечно, не доставало, но добрая коллекция поместилась в стенах этого зала. Морган кидалась от одной картины к другой, не веря своим глазам. Каждое полотно находилось под нужным светом, выставленным опытным человеком. Каждое полотно находилось в идеальном состоянии, будто с него сдували даже невидимые пылинки.
— Ты спяти-ил, — растянула Аннабелль, — откуда здесь мои картины?
— Это долгая история, но поверь мне, мы с Уильямом долго их искали. По всему миру. Выставка краткосрочная, всего четыре дня. Хозяева любезно дали нам их в аренду, я оставил залог за каждую. Кроме последней твой работы. Ее я выкупил.
— Выкупил? — изумлённо переспросила Аннабелль.
— У паренька по имени Кори, — рассмеялся Адам, — в двойную цену.
Аннабелль на секунду закрыла глаза. Эта ситуация напоминала какой — то старый анекдот. Она написала картину про абьюзивные отношения между ней и Адамом, и картина оказалась в собственности у него. Понимал ли он смысл отчетливо или ему просто понравилось полотно — это ей еще предстояло узнать. Был ли это тот самый Кори, с которым ее связывали редкие встречи или просто тезка, она тоже не знала, но и не хотела узнавать.
— Эта картина про мои с тобой отношения, — призналась она, вздохнув.
— «По кривой дороге». Я сразу понял, Аннабелль, как только увидел. Я не смог не купить.
Он взял Аннабелль за руку, коснулся ее шелковистых волос, и поцеловал в шею, заставив девушку рассмеяться. И снова она вдохнула его аромат, снова воспоминания прошлых лет раскрылись, ничего не прошло даром. Она бы умерла в его объятиях, дрожь прошлась по телу, и
Эта мысль ударила по сознанию, и с каждым новым таким ударом девушку сильнее затягивало в пучину страха.
— Адам, — со слезами на глазах сказала Аннабелль, — если бы ты мог поменяться, хотя бы чуть — чуть, то мы могли с тобой все вернуть. Посмотри, ты все это сделал для
