перед гильдией Ко-Хон, однако не замешкались подвергнуть риску своих китайских друзей. Так станут ли они хлопотать за Бахрама?
Нил смолк и, откинувшись на спинку стула, прихлебнул чай. Комптон перевел вопрос старца:
— Чжун Лоу-сы интересуется: вы с мистером Модди земляки? И одной касты?
— Нет, наши провинции расположены далеко друг от друга — как Маньчжурия и Гуандун. У нас даже разные веры.
— Скажите, почему вы так ему преданы? Чем он отличается от Дента и Бернэма?
— Сет Бахрам совсем другой. В иных обстоятельствах он бы стал зачинателем гениальных новшеств. К несчастью, он родом оттуда, где даже прекрасный человек не может быть верен себе.
— Вы говорите об Индостане?
— Да, о нем.
Комптон перевел, и в глазах старца промелькнуло сочувствие. Потом он что-то тихо сказал, словно самому себе.
— Чжун Лоу-сы говорит: юм-чаэ должен исполнить свой долг, чтобы Китай не превратился в еще один Индостан.
— Все верно, — кивнул Нил. — Потому-то я здесь с вами.
Из-за яростных стычек на ночном совещании Бахрам смог уснуть только после доброй порции опийной настойки. Спал он крепко и пробудился от боя церковных часов, отсчитавших одиннадцать ударов.
Окна были закрыты ставнями, темноту в спальне нарушала только лампадка на жертвеннике. Еще слегка очумелый, Бахрам испугался, что проспал весь день до самого вечера, но потом разглядел полоски света, пробивавшегося сквозь щели в ставнях. Сразу вспомнились события прошедшей ночи: противоречивые доводы сторон, убитый вид Хоуквы и Моуквы, предостережение Дента: уступим хоть ящик, и тогда потом отдадим всё. Дело решило вмешательство переводчика, предрекшего бунты в том случае, если пострадает кто-нибудь из китайских купцов. Вот тогда-то Уэтмор и предложил сдать тысячу ящиков как выкуп за жизнь членов гильдии.
Наравне с другими торговцами Бахрам согласился пожертвовать частью своего груза, однако никто не знал, примет ли комиссар Линь предложение Палаты. Лишь в десять утра станет ясно, готов ли он исполнить свои угрозы.
А сейчас-то одиннадцать, минул целый час после означенного срока! Возможно, Хоуква и Моуква уже покойники.
Бахрам яростно дернул шнур вызывного звонка, и в дверях моментально возник слуга.
— Где Вико?
— Вышел, сет-джи.
— А секретарь?
— В конторе, сет-джи. Дожидается вас.
Бахрам махнул слуге:
— Одеваться! Быстро!
Поспешно одевшись, он прошел в контору и спросил Нила:
— Утром вы ходили к Дому Совета?
— Да, сет-джи.
— И что там было? Комиссар Линь вынес вердикт?
— Нет, сет-джи. Я прождал до половины одиннадцатого, но комиссар так и не появился. Никакого вердикта. Ничего.
— Точно ли?
— Да, сет-джи, абсолютно.
От нахлынувшего облегчения закружилась голова, Бахрам ухватился за дверной косяк. Раз комиссар до сих пор не прибыл в Консу, это означало только одно: предложение Палаты принято. Ну да, тысяча ящиков — не шутка: даже год назад такой груз опия стоил бы триста двадцать пять тысяч таэлей, что примерно равнялось одиннадцати с половиной тоннам серебра в слитках. Если комиссар Линь оставит себе лишь малую часть этого богатства, он все равно сможет обеспечить поколения своих потомков. На всем белом свете вряд ли сыщется тот, кто устоит перед таким искушением.
Казалось, будто с плеч свалился тяжеленный груз. Как приятно, когда в доме полный порядок: завтрак накрыт, Место, перекинув салфетку через руку, изготовился потчевать хозяина. Наслаждаясь снизошедшим умиротворением, Бахрам сел за стол; в кои-то веки он не желал никаких новостей, но хотел лишь спокойно позавтракать.
— Зачитать вам «Дневник», сет-джи?
— Нет, мунши-джи, не сегодня. Лучше ступайте, разыщите Вико.
— Слушаюсь, сет-джи.
Бахрам оглядел сервированный стол: сразу видно, что нынче Место расстарался. С утра, наверное, обежал лавочников, чтобы приготовить чар-сиу-баау, воздушные пирожки с начинкой из жареной свинины, и вареники чиу-чау, фаршированные арахисом, чесноком, луком, сушеными креветками и грибами. Не забыл он и любимое блюдо хозяина из меню парсов — колми бхарело поро, омлет с тушеными помидорами и мясистыми креветками.
Бахрам начал есть и одарил повара улыбкой:
— Превосходно! Почти как матушкина стряпня!
Довольный Место, ухмыльнувшись, подтолкнул к нему вареники:
— Отведайте, хозяин, прямо с пылу с жару.
Бахрам ел медленно, смакуя каждое блюдо. Прошел почти час, он закончил трапезу, однако ни Вико, ни секретарь не появились.
— Куда же они запропастились? Место, пошли мальчишку, пусть найдет их.
Едва повар скрылся за дверью, как в контору вошли запыхавшиеся Нил и Вико.
— Патрон, взвод гвардейцев отправился на квартиру мистера Дента! С ними вай-юань.
Последний, местный полицмейстер, редко заглядывал в Город чужаков.
— Невероятно! — воскликнул Бахрам. — Что им там понадобилось?
Ответил Нил:
— У них ордер на арест мистера Дента. Его обвиняют в контрабанде и кое в чем другом.
— Это в чем же?
— В шпионаже и попытках разжечь смуту в стране.
— Так он арестован?
— Его препроводят в Старый город на допрос.
Бахрам нахмурился:
— Откуда вам все это известно?
— Мне рассказал гомуста мистера Бернэма, он живет в той же фактории. Гомуста-бабу все видел своими глазами.
Бахрам отъехал на стуле и вскочил на ноги.
— Дента забрали или он еще в доме?
— Пока в доме, патрон. Там уже собираются иноземные торговцы.
— Я тоже должен пойти, — сказал Бахрам. — Где мои чога и трость?
Идти было совсем недалеко, и всего через пару минут он прибыл на место, однако на входе в факторию стояли рослые гвардейцы в шлемах с плюмажами. К счастью, Юн-Том, толмач китайской гильдии, узнал Бахрама и попросил часовых его пропустить.
Квартира Дента располагалась в последнем строении, смотревшем на улицу Тринадцати факторий. Чтобы попасть туда, предстояло пройти через несколько дворов, обычно многолюдных, а сейчас совершенно пустых. И только мощеный двор перед домом Дента был полон народу — в основном китайцев, уныло сидевших на корточках под приглядом маньчжурских гвардейцев.
Пробираясь сквозь эту сидячую толпу, Бахрам почувствовал, что кто-то дернул его за рукав.
— Господин Модди, помоги, пожалуйста…
Бахрам удивился, узнав Аттока, младшего сына Хоуквы: одежда всегда аккуратного и прибранного парня была в беспорядке, лицо в потеках грязи.
— Что случилось, Атток? Отец твой здесь, в доме?
— Да. И Панхиква там. Юм-чаэ обещал рубить башка, если господин Дент не идти. Прошу, господин Модди, поговори с ним.
— Конечно. Сделаю все возможное.
Дверь в дом была распахнута, Бахрам беспрепятственно прошел внутрь.
Дент тоже занимал квартиру в трех этажах, первый из которых, как правило, отводился под хранилище. Переступив порог, Бахрам как будто очутился на складе разнородных вещей, накопившихся за долгое время: напольные часы, лаковые изделия, мебель в европейском стиле, но местного производства, да еще необычные диковины — чучела животных, керамика и тому подобное.
Сейчас в этой пыльной, тускло освещенной кладовой было битком народу.
