Сет поднял пистолет, направив его прямо мне в грудь, и даже когда мое сердце заколотилось, я не дал ему этого понять.
— Потому что ты был занозой в моей гребаной заднице всю свою никчемную чертову жизнь, — сказал он, повысив голос. — Дэвид — ты ведь теперь знаешь о нем, верно? Диана сказала нам, что знаешь. Он был чертовым идиотом, раз связался с твоей шлюхой-матерью, а когда обрюхатил ее, стал таким… таким, — его челюсть сжалась, и он покачал головой, — поглощенным идеей вернуть тебя и стать отцом. Но твоя ебаная мамаша… она не дала ему этого. Она отказалась, но он, конечно, умер, пытаясь. Она и тебе это сказала?
Она не говорила об этом. Вся эта информация была для меня новостью. Новостью, которую я мог бы принять близко к сердцу при других обстоятельствах.
— Почему тебя это волнует? — спросил я, пожав плечами. — Почему это вообще имеет для тебя значение?
— Потому что он был моим кузеном!
Сет опустил руку, которой держал пистолет, и покачал головой, отворачиваясь. Это был шанс. Я мог бы броситься на него, завалить его. Но не сделал этого. Потому что не мог рисковать тем, что его палец скользнет по курку. Не мог рисковать ослабить бдительность до того, как копы окажутся хотя бы в пределах слышимости.
— Его родители вырастили меня. Он был мне как гребаный брат, а когда тот умер, все рухнуло. Мои тетя и дядя сошли с ума, а Леви был одержим идеей отомстить твоей дерьмовой мамаше. Но он всегда хотел держать твою задницу подальше от всего этого. Леви всегда говорил, что ты всего лишь ребенок, и я соглашался с этим, даже после того, как они утащили твою задницу, но…
Сет снова повернулся ко мне, качая головой.
— Ты просто не мог оставить все в покое, да? И ты продолжал возвращаться, снова, снова и снова, как чертов таракан. Сколько бы раз мы ни думали, что тебя больше нет, ты все равно появлялся. А потом ты все испортил.
— Как, черт возьми, я что-то испортил для тебя, Сет?
Он горько рассмеялся, постучав стволом пистолета по бедру.
— Ты серьезно? Да ладно, мудила! Из всех мест ты оказался здесь, по соседству с этой сучкой и моим ребенком. А потом ты просто должен был прилететь и добраться до них. Ты должен был быть гребаным героем.
— Как будто они тебе нужны, — хмыкнул я, покачав головой.
Сет поднял пистолет и снова нацелил его на меня.
— Не смей, блядь, говорить мне, чего я хочу или не хочу. Это не тебе решать.
— И вообще, я с этим завязал. И отпустил это. Но ты… ты не мог просто остановиться. Ты должен был вернуться к своей маленькой мамочке. Должен был задавать вопросы, дать ей свой гребаный номер — о, она нам все рассказала. И у нас с ней тоже все было хорошо, у нас с Леви. Она делала свою работу, трахала нас…
— Ты тоже ее трахал? — спросил я, сморщив нос от отвращения.
— Да, и она не сопротивлялась, в отличии от этой маленькой сучки, где бы та ни была. Твоя мама была на кое-что годная, надо отдать ей должное. Но потом она встретилась с тобой и потеряла этот чертов рецепт, и мы знали… мы просто знали, что он у тебя есть. И могли только догадываться, что ты собираешься с ним сделать или кому рассказать. Она облажалась, так что…
— И ты убил ее. — Мои руки напряглись вокруг биты, держа ее так крепко, что они болели.
Сет кивнул, в его извиняющейся ухмылке чувствовалась гордость.
— Пришлось, чувак. Честно говоря, давно надо было это сделать, но Леви все время находил причины не делать этого.
Он пожал плечами, как бы говоря: «Что поделаешь?»
— И самое главное — это то, что… мы бы остановились на этом. Ты бы получил сообщение, и на этом бы все закончилось. Но… — Сет выдохнул и пожал плечами, прежде чем снова поднять пистолет. — Ты просто должен был пойти дальше и назвать копам имя Леви.
— Ты бы сделал то же самое, — возразил я, качая головой и глядя на чернеющий ствол пистолета. — Ты не можешь винить меня за это.
Сет медленно покачал головой.
— Нет, думаю, нет. Наверное, я должен быть больше зол на то, что Леви меня бросил… Семья не должна наносить друг другу такие удары в спину. Но, — он снова пожал плечами, на этот раз более беззаботно, — это он сейчас за решеткой, а… ну, ты нет.
— Итак, слушай, вот что произойдет. Ты расскажешь мне, где этот маленький засранец и его мать, — потребовал Сет, его глаза были холодными и лишенными всякой морали. — Потом ты будешь смотреть, как я убью их, прежде чем я убью тебя. Легкотня, правда?
— Или ты можешь просто убить меня и покончить с этим, — предложил я, отчаянно пытаясь выиграть время.
«Где, черт возьми, копы?»
«Ной вообще туда добрался?»
— Заманчиво, но нет, извини. Око за око, чувак. Ты забрал у меня все, так что будешь смотреть, как я забираю все у тебя. А теперь пошли.
Он сделал первые шаги, направляясь ко мне.
Я покачал головой.
— Тогда тебе придется пройти через мой труп, чтобы добраться до них, — сказал я, отступая назад, чтобы перекрыть вход в коридор.
Сет поджал губы и кивнул.
— Хорошо.
Он прицелился и выстрелил.
Ослепляющая боль пронзила мое бедро, распространяясь вниз по ноге и вверх по бедру. Я задыхался, борясь с острой необходимостью дать ноге разрешение подкоситься, крепко держась за биту Ноя и свою решимость, поднимая ее выше и сглатывая желчь, которая грозила разъесть мне горло.
— Кто, черт возьми, приносит биту на перестрелку? — спросил Сет, добродушно посмеиваясь, когда подошел ближе. — Я серьезно, чувак, ты мог бы быть немного более подготовленным.
— А может, дело в том, что я не трус.
Я наклонил голову, глядя в застывшую бездну его глаз, угольно-черных в ночи.
— Так вот кто ты, Сет?
