раскопки и направился в лес за спальным мешком и термосом.
Настрой у археологов изменился, теперь тут никто не шутил и не брызгался водой из шланга. Работа проходила в мрачном молчании, археологи трудились словно каторжные, быстро и напористо. Я прикинул сроки: если иск не удовлетворят, то в следующий понедельник здесь начнется стройка, значит, у археологов неделя. Я видел, как Мэл оперлась на мотыгу и выпрямилась. Морщась и тяжело дыша, она схватилась за спину, а голову откинула назад, будто бы не в силах держать ее прямо. Впрочем, вскоре Мэл расправила плечи, вздохнула и снова взмахнула мотыгой. Небо, серое и тяжелое, неприятно давило своей близостью. Где-то далеко, в поселке, выла автомобильная сигнализация, но никто не обращал на нее внимания.
Лес сердито хмурился, не желая ничего отдавать. Я посмотрел на него и понял, что меня совершенно не тянет заходить в этот влажный сумрак. Спальный мешок наверняка промок насквозь и заплесневел, в нем поселились муравьи, да мне он и без надобности. Погружаться ради него в необозримую мшистую тишину – нет, оно того не стоит. Возможно, кто-нибудь из археологов или местные детишки найдут спальник и заберут себе до того, как он окончательно сгниет.
На службу я уже опоздал, и от одной мысли о работе меня валило с ног от усталости, и к тому же на этой стадии расследования лишние несколько минут роли не сыграют. Я нашел подходящее место на полуразрушенной стене, поставил на нее ногу и закурил. Коренастый паренек с короткими темными волосами – Джордж Мак-чего-то-там, я смутно помнил его со времен допросов – поднял голову, увидел меня и, похоже, решил последовать моему примеру. Он воткнул совок в землю, опустился на корточки и вытащил из кармана джинсов расплющенную пачку сигарет.
Марк трудился чуть поодаль – с лихорадочной быстротой раскапывал холмик по пояс высотой, и едва брюнет достал сигарету, как Марк засек и стрелой бросился к нему:
– Эй, Мэкер! Ты какого хрена творишь вообще?!
Мэкер виновато вскочил.
– Господи! – Он выронил пачку и принялся нашаривать ее в грязи. – Да я просто минутку покурить хотел! Чего ты накинулся-то?
– Вот будет перерыв – и покуришь. Предупреждал же.
– Да чего ты прицепился? Я одновременно и курить, и копать могу, мне и надо-то пять секунд…
Марк не дослушал:
– У нас нет лишних пяти секунд! И одной секунды тоже нет. Ты тут не в школе, недоумок! И мы не в игрушки играем!
Он сжал кулаки и встал в стойку, готовясь к драке. Остальные археологи бросили работу и замерли, подняв инструменты и разинув рты. Я подумал было, что схватки не избежать, но Мэкер выдавил смешок, отступил и шутливо поднял руки.
– Да уймись уже, – сказал он.
Держа двумя пальцами сигарету, он нарочито бережно сунул ее обратно в пачку.
Марк не сводил с Мэкера глаз, пока тот не спеша не опустился на колени и, взяв совок, не продолжил копать. Лишь тогда Марк развернулся и, ссутулившись, двинулся обратно к холмику. Мэкер бесшумно вскочил и пошел за Марком, передразнивая его пружинящую походку, так что смахивало на обезьяньи прыжки. Послышались жиденькие смешки. Довольный Мэкер приложил совок к паху и принялся вилять задницей. Его силуэт на фоне низкого неба смотрелся непристойно, гротескно, словно похабная фигура древнего сатира с античного фриза. Воздух будто наэлектризовался, и эта клоунада вывела меня из себя. Я вдруг заметил, что впился ногтями в стену. Меня так и подмывало надеть на этого болвана наручники или дать ему по морде – все равно что, главное, чтобы он прекратил.
Другим археологам этот цирк вскоре надоел, они вернулись к работе, а Мэкер показал спине Марка средний палец и зашагал к своей делянке так, словно по-прежнему находился в центре внимания. Меня внезапно охватила безудержная радость от того, что больше никогда в жизни мне не суждено стать подростком. Я затушил о камень сигарету и, застегивая на ходу пальто, зашагал в машине, когда мне словно под дых кулаком засветили. Совок.
Я замер и довольно долго так простоял, слушая, как где-то в горле отдаются удары сердца, быстрые и прерывистые. Наконец я застегнул пальто, отыскал среди скрюченных фигур Шона и через раскопки направился к нему. Голова слегка кружилась, а сам я точно воспарил на пару футов над землей. Археологи быстро поглядывали на меня, без неприязни, скорее, с нарочитым равнодушием.
Шон выковыривал совком землю из кучки камней. Из-под черной шерстяной шапки торчали провода от наушников, и Шон мотал головой в такт жестяному бумканью хеви-метал.
– Шон, – окликнул я его. Собственный голос звучал откуда-то извне.
Шон меня не услышал, но когда я шагнул ближе, на него упала моя тень, пускай и едва заметная в неярком свете, и Шон поднял голову. Он сунул руку в карман, выключил плеер и снял наушники.
– Шон, – сказал я, – мне надо с тобой поговорить.
Марк обернулся и уставился на нас, затем яростно мотнул головой и снова бросился сражаться с холмиком.
Я отвел Шона на парковку. Он уселся на капот моего “лендровера” и вытащил из кармана куртки пончик в пакете.
– Чего случилось? – дружелюбно поинтересовался он.
– Помнишь тот день, когда нашли тело Кэтрин Девлин? Мы с моей напарницей еще вызывали Марка на допрос?
Я и сам удивился, каким спокойным и непринужденным тоном разговариваю, словно речь шла о какой-то ерунде. Искусство задавать вопросы становится частью тебя, входит в твою плоть и кровь, и неважно, устал ты или радуешься, – тон у тебя всегда профессионально ровный, а каждый ответ перетекает в следующий вопрос.
– Когда мы привезли его обратно на раскопки, ты жаловался, что у тебя совок пропал.
– Угу, – промычал Шон с набитым ртом, – ничего, что я ем? Я с голоду чуть не умер, а если буду есть во время работы, наш Гитлер меня обезглавит.
– Конечно, ешь, – сказал я. – Так ты нашел совок?
Шон покачал головой:
– Пришлось новый покупать. Уроды.
– Ясно. Теперь вспомни хорошенько, когда ты видел его в последний раз?
– В сарае с находками, – тотчас же ответил Шон, – когда монету откопал. Вы что, хотите за кражу кого-то арестовать?
– Не совсем. Что за монету?
– Ну, нашел я монету, – Шон охотно пустился в объяснения, – и все сразу так оживились, потому что она очень старая, а мы на всей этой территории только десять, что ли, монет накопали. Я отнес монету в сарай с находками – показать доктору Ханту. Нес ее на совке, потому что если трогаешь старые монеты, то жир с кожи их портит или как-то
